Женщина со странным, апельсинового цвета, лицом внезапно возникла совсем рядом. Странная, текучая как вода, живое оранжевое пламя на фоне ледяной синевы. Она взяла в руки раслин Хрийзтемы и оскалилась, показывая мелкие-мелкие, нечеловечески острые зубки.
И вновь коловорот тошнотных красок: мир менялся, стремительно, страшно, необъяснимо. Сжался в комнату, но не до конца, полосы тумана стояли вертикальными столбами. Оранжевый огонь, — женщина по имени Чтагар, — раздвинула туман и села на кровать, рядом с Хрийз, кровать жалобно вскрикнула и прогнулась под её весом.
— Так ты Вязальщица, что ли? — с любопытством спросила Чтагар, подчёркивая последнее слово. — Маленькая, правда, ещё, глупенькая…
— Это сон? — жалобно спросила у неё Хрийз. — Это сон такой, да? Я скоро проснусь?
— Проснёшься, — кивнула Чтагар. — Грани миров проходят через наши сны и сквозь наши души. Мы здесь всесильны… или бессильны… смотря по тому, как поставишь себя, каков запас Силы пронесёшь с собой, во имя чего отправишься в путь.
Хрийз вдруг услышала скрипящий скулящий звук. В углу комнаты стоял ком тумана, опутанный синей сетью. Ком вздрагивал и противно скулил, в нём уже не было ничего человеческого, да и чудовищного, по сути, не было тоже…
— Нырок…
— Он бы выпил тебя, дурёха, — сочувственно произнесла Чтагар. — До дна. А потом выжрал бы душу. Угораздило же тебя…
— Вы… из патруля? — спросила Хрийз. — Или… Ой, — ей страница из подаренной учителем книги чётко высветилась в памяти. — Ваше высочество…
— Оставь, — посоветовала принцесса, вставая.
И мир изменился снова. Туман упал и вытек в окно. Комнату выморозило ледяным холодом, сразу же стало больно дышать. Присутствие Чтагар ещё ощущалось, но в комнате, конечно же, никого не было. Хрийз со стоном села, потёрла виски. Голова раскалывалась, а баралгина в этом мире не знали… Во рту стоял мерзкий привкус крови, губы, судя по ощущениям, вздулись до размеров хорошей картофелины.
Хрийз потянулась к столу, к графинчику с водой. Уронила крышку… Жадно пила. Вот ведь сон, приснится же такая мерзость. Спохватилась, глянула на ладонь, где во сне кипело пламя.
Ладонь почернела и спеклась. Хорош сон, ничего не скажешь! Вспомнилось всё до мельчайшей запятой. Но музыка не воскресла. Хрийз помнила её, но не слышала больше. Рука пугала больше поцелуев полуночной нежити. Какой кошмарный ожог… и пальцы… пальцы не гнутся!
Ударило, пронизало болью до самого затылка.
Хрийз закричала.
Хафиза Малкинична против обыкновения, утратила обычную свою невозмутимую маску. Хрийз смотрела на неё и ёжилась поневоле. Лекарку пробило на негатив знатно. Она осунулась, на переносице собралась горькая складка и как-то сразу стало видно, что целительница далеко не так юна, как кажется. Сколько же ей на самом деле лет?..
Чтагар обернулась буквально за считанные секунды. Передала пойманного гада по инстанции и вернулась вместе с Хафизой. Хрийз, однако, успела за эти секунды почти совсем рехнуться от боли. Ласковое слово и исцеляющая магия сотворили чудо, боль ушла, но смотреть на спекшуюся руку было выше человеческих сил. Хрийз старалась не смотреть, тихо плача от пережитого ужаса…
— Всё уже, всё, — ворчливо приговаривала Хафиза, обрабатывая ожоги. — Будет тебе… не реви. Всё позади. Ампутация не потребуется, восстановим, будет рука как новенькая…
Хрийз всхлипывала, утиралась и исподтишка разглядывала принцессу Чтагар. Та ходила по комнате, оглядываясь с любопытством ребёнка, угодившего на склад игрушек. Выглядела она совершенно не по-человечески. Хрийз только и твердила себе: хотела посмотреть на загадочных моревичей, любуйся теперь, когда ещё увидеть доведётся.
Если синеволосые жители Третьего мира явно числили среди предков обезьяноподобных приматов, то предки моревичей, сухопутные млекопитающие, вернулись обратно в море. Там, в океанах Первого мира, они эволюционировали в разумных, а в процессе обретения разума снова вышли на сушу. И выглядели эти разумные…
Двуногие, лишённые перьев, ага.
Оранжевая, как кожура апельсина, кожа. Большие глаза, слегка навыкате, по-рыбьи плоский и тупой нос, короткий ёжик блёклых полупрозрачных волос, маленькие круглые ушки. Фигура высокая, плотная, заросшая дурными мускулами; облегающий белый костюм-броня не скрывал рельефов… Впрочем, это скорее всего из-за профессии и образа жизни. Обычные, не занятые в магическом патруле, девушки моревичей наверняка выглядели тоньше и изящнее. Н-да, и надо ещё учесть, что принцессе сколько-то там сотен лет. Не юница!
— Кто это был? — спросила Хрийз, и тут же поправилась. — Ваше Высочество. Объясните!
— Мальграш Сивурн, сын Палель и Гармаша, внук Ретавань, урождённый Пятого Мира Империи, — объяснила Чтагар. — Упырь.
— Упырь? — изумилась Хрийз, и тут же дёрнулась с воплем — Ай! Больно-о-у-у-у!
— Не верещи, — угрюмо приказала Хафиза, — дай сюда…
— Долго мы его вели… закончилась дорожка, — с удовлетворением сказала Чтагар, останавливаясь перед столом и внимательно разглядывая остатки несчастной недовязанной сумочки. Нити обгорели, оплавились. Скверно пахли. Придётся выкинуть к чертям собачьим, и начать сначала. Особенно жалко было швабру. Где теперь взять вторую такую же?..
