Дочь Генриха VIII - [2]

Сей коварный голос принадлежал сыну простого кузнеца Томасу Кромвелю, ставшему любимцем Вулси и теперь мечтавшему править Англией, но руками короля. Его предложение, блестящее в своей абсолютной простоте, сначала поразило Генриха, но потом он быстро понял все сулимые им преимущества и усадил Кромвеля за разработку революционного плана по уничтожению всех старинных порядков в Англии. Эта программа быстро стала законом, обретя легитимность путем прохождения через парламент, что Кромвель и король умели очень хорошо делать, когда того требовали обстоятельства. Диктат папства, веками нависавший над Англией, начал потихоньку разрушаться.

Но окончательный приговор ему вынесла Анна Болейн. Все эти годы она жадным взором следила за короной, на обладание которой поставила все. Женщина более крупного масштаба давно бы все бросила или же стала любовницей короля. Анна не сделала ни того, ни другого. Как некий блуждающий огонек, она манила Генриха, заставляя его все время добиваться ее и все время ускользая от его жаждущих объятий. Наконец, когда она поняла, что он вот-вот устанет от всего этого и подыщет себе более легкую добычу, она открыла Генриху свои объятия, позволив ему излить на нее всю ту страсть, которую он копил долгих шесть лет. Со стороны Анны это была отчаянная игра, но она принесла ей тот богатейший приз, которого она так жаждала. А через несколько месяцев она была уже вовсе на коне, уверившись, что в чреве ее стройного тела зреет семя короля.

Теперь уже Генрих сам понесся семимильными шагами, чтобы обеспечить своему бесценному маленькому принцу все законные права наследования. Он тайно женился на Анне, и вскоре после этого архиепископ Кранмер расторг первый брак Генриха и объявил единственно законным второй. Да и едва ли он мог поступить иначе, благо, был назначен на этот пост именно для этой цели. А в конце концов дитя, из-за которого Англия была надолго отлучена от лона святой матери церкви, оказалось совсем не сыном, которого умиротворенный Господь Бог должен был даровать по такому важному случаю. Оно оказалось Елизаветой, которую Чапуиз, испанский посол в Лондоне, охарактеризовал как «незаконнорожденную, рыжую и никому не нужную».

Внешне, хотя и с явным неудовольствием, народ вынужден был примириться с новой женитьбой короля, особенно теперь, когда она стала свершившимся фактом. И только двое из его подданных продолжали оставаться в непримиримой оппозиции, отказываясь признавать его второй брак и то, что он собственной волей подчинил себе церковь. Одним из них была стареющая женщина с подорванным здоровьем, другим — хрупкая восемнадцатилетняя девушка. Первая супруга Генриха была непоколебима в своей убежденности, что их брак все еще в силе и вполне законен. Папа освятил его, и только папа мог его разорвать. Она продолжала терпеливо твердить это в ответ на упорные старания толпы придворных, пытавшихся то запугиванием, то грубой лестью заставить ее признать, что она никогда не была женой Генриха. И Мария с того дня, когда ее безоблачное существование было прервано известием об измене отца, безоговорочно приняла сторону матери. Анна Болейн была врагом Екатерины, а значит и ее, даже в еще большей степени. В течение всех тех лет, которые при других обстоятельствах стали бы счастливой прелюдией к вступлению во взрослую жизнь, она была свидетельницей боли и унижения своей матери и училась ненавидеть эту подлую Цирцею, околдовавшую ее отца.

Для Генриха же было жизненно важно, чтобы эти двое спустили флаг сопротивления его воле. Пока они не смирятся, его дети от Анны никогда не будут в безопасности. Многие из старинной аристократии втайне осуждали его разрыв с Римом, ненавидели Анну и резко возмущались ростом могущества Кромвеля, который сейчас уже стоял над всеми ними. Такие люди еще не отвыкли от старых феодальных порядков и вполне могли вытащить из ножен свои мечи и выступить на стороне Екатерины и Марии против короля, найдись только вожак, который поведет их.

Так что Генрих все время продолжал держать оружие наготове против жены и дочери, некогда купавшихся в лучах его любви. Он разлучил Екатерину со всеми ее друзьями и сторонниками и довел до нищенского положения. Постепенно, шаг за шагом, он вытеснил ее в ее теперешнее обиталище — замок Бакден в Хантингдоншире, где она жила на положении полуузницы под каким-то непонятным титулом вдовствующей принцессы, лишенная возможности принимать посетителей или покидать замок. Мария же лишилась вообще всего, если не считать жалкого гардероба, нескольких книг и музыкальных инструментов, и была выслана в Хэтфилд, где жила на положении чуть ли не судомойки.

Домом в Хэтфилде правили две тетки Анны Болейн, леди Шелтон и леди Клэр. Сейчас в комнату Марии быстро вошла первая из них, тощая женщина с лицом хорька, чье самомнение быстро возросло до небывалых высот после того, как она стала родственницей новой королевы и была приставлена опекать принцессу Елизавету. Дополнительное удовольствие ей доставляло то, что старшая дочь короля была отдана под ее надзор и в полную ее власть.

— Черт побери, есть ли еще на свете такая ленивая девка? — как обычно, обратилась она к девушке. — Давай-ка пошевеливай своими ножками, моя прекрасная леди. Ты что, забыла, что ты здесь для того, чтобы прислуживать принцессе?