Дочь генерального секретаря - [36]

Однажды с лестницы он вышел в коридор и, повернув налево, увидел вдали причудливую фигуру - в поблескивающей накидке. Они сблизились настолько, что его пробрал озноб при виде оскаленных зубов вампира. Он заставил себя идти навстречу. Это была, конечно, только резиновая маска маде не у нас. Ужасное отверстие издало хохот, и за его спиной сказало что-то саркастичес-кое - женским голосом и не по-русски. То ли карнавал у них какой-то был? Может быть, это и была Инеc?

В другой раз хрипловатый голос попросил огня. Разогнувшись, фигура вывалила в поле зрения его сигареты мужской половой член. Школьные годы Александра прошли в провинции, где подобных уклонистов от генеральной линии били в общественных сортирах смертным боем. Но годы в МГУ его цивилизовали - по крайней мере настолько, что интеллект его не отключился. В поисках контакта персонаж разгуливал по этажам и сквознякам в одних брюках на голое тело, продумав систему прикуривания так, чтобы член, находящийся в полупугливом, полувозбужден-ном состоянии, под своей тяжестью выпадал сквозь заблаговременно расстегнутую ширинку, без лишних слов ставя сидящего в ночи перед выбором.

Весь напрягшись, он держал ладонь на облезлом молескине. Прикуривая, фигура убрала лицо - но Александр узнал. Ему неторопливо протянули коробок обратно.

- Спасибо, друг.

В порядке мести за визуальный шок? Черт дернул тень назвать по имени:

- Не за что, Святослав Иваныч.

Член шлепнул о лавсановые брюки - так повернулся прочь инспектор его курса. И растворился в темноте.

На фоне обшарпанных простенков и приоткрытых дверей, из-за которых нагло подглядывали соседки, стояла беременная женшина.

- Не узнаешь?

- Алена... Что с тобой случилось?

- Можно войти?

Она была бледная и в пятнах. Когда она села, живот выкатился ей на колени. Она возложила на него ладони:

- Поздравляю.

- То есть?

- Твой.

Он попробовал улыбнуться.

- Смеяться нечего. Ты этого отец. Должен теперь жениться. Формально требую руки. Тем более ты этого хотел...

Он свел ладони и подался вперед.

- Что с тобой, Алена?

- Не женишься, пишу на факультет.

- И что тогда?

- Тебя отчислят. За моральное разложение. Затем забреют в армию, откуда можешь и не вернуться. А меня переведут на дневное с предоставлением отдельной комнаты в общежитии. Как матери-одиночке. У тебя есть что-нибудь попить?

- Вода.

- Только спусти как следует. - Она отпила и вернула ему стакан. - Вот так. Усек?

- А без этого не переведут?

Она мотнула головой. Она была с родины Ленина, но "Ульяновск" никогда не говорила:

- В Симбирск придется возвращаться.

- Это плохо?

- Как посмотреть. С одной стороны, дыра. С другой, ребенку будет лучше. Тем более, что газета предоставляет оплаченный отпуск, а мать уже давно простила. Можешь мне подогнать мотор?

Авансом он выдал частнику трешку и подогнал.

Помог спуститься.

Держась за дверцу, наклонился.

- Алена... Кто?

- Подумай на досуге.

Но он и так догадывался, кто ее послал.

- Нет - я имею в виду, отец?

Она завела глаза.

- Но, между прочим, ты мог бы тоже...

Ремень безопасности не доставал до застежки, и она оставила его поперек живота. Он захлопнул дверцу, поднял руку. Машина выехала на улицу и оставила пыль над выбоинами асфальта.

Бабки у подъезда еще обсуждали инцидент, когда он вернулся из магазина с бутылкой. Они подло ухмыльнулись, и одна с фальшивым состраданием сказала в спину:

- Доигрался, голубок.

Однажды в детстве Александр потерялся в бамбуковом лесу, куда молодая его мама свернула по малой нужде, отправив его подальше, где он и пропал под штормовой ветер, который гнул вершины. Жуткий для русского мальчика лес вдруг оживших удочек, только гигантских - чудо-юдо ловить - обступал со всех сторон своей мертвенной, восковой желтизной, накрывая мир нездешним шумом, частым, острым и сухим, и это была уже не зона советских субтропиков на Кавказе, а один черт знает где, может, в Китае под гоминьдановцами, или в Индонезии, где вырезают коммунистов, он потерялся в мире, и ветер уносил его стыдливое "ау".

- Что с тобой?

Над ним наклонялся крепыш в подтяжках поверх рубашки с короткими рукавами. Это был хозяин квартиры. Он был немец, но из Казахстана. Восток боролся с Западом в его душе, то этот побеждал, то тот, а в общем малый неплохой, к тому же кандидат наук.

- З-знобит, - ответил Александр. - Подорвали мне иммунитет. Коммунисты.

- Скажи "а-а".

Александр открыл горло.

- Нашел время для простуды. Жаль. Я девочек привез. А то, может... Нет? Ну, лежи.

Оргия бушевала всю ночь, а на рассвете Александр проснулся оттого, что на него ссали. Он откатился к стене - подальше от брызг. Хозяин квартиры стоял в проеме двери и, глядя в окно невидящими глазами, длинной струей орошал линолеум.

- Фридрих, - сказал Александр. - Это не сортир. Хозяин прервал струю. Потом очнулся и вскричал:

- Прости!

Когда очнулся Александр, в квартире было тихо, в сквозняке из гостиной ощущалась убранность, на стуле рядом с ним лежали яблоки с опытного участка хозяина, а к спинке была приколота записка, что витамины от слова "Жизнь", а о квартплате чтобы не беспокоился: когда сможет, тогда пусть и отдаст...