Дочь генерала - [14]

— Ты чего меня провоцируешь?!! — вопил бандит, размахивая руками. — Да я вам тут щас разгром устрою!

— Да брось ты переживать, — сказал Василий, наливая из пузатой бутылки в бокал. — Иди лучше успокоительное прими. Марочное…

Бандит залпом выпил коньяк, грузно сел за стойку бара и впрямь успокоился. Василий подсел на соседний стул и заговорил с ним по-отечески мягко.

Вторым искал Валентина молодой участковый Ищенко. За его усталыми плечами легко угадывалась мощная костедробильная государственная машина.

— Непорядок! — возмутился он. — Почему у вас тут проживают граждане без регистрации по данному адресу? Где хозяин?

— Наш Валентин — свободный человек в свободной стране. Он тоже имеет право отдохнуть недельку. Вы, господин старший лейтенант, будете вторым в очереди. Первый — вон тот тревожный мужчина из организованной преступной группировки. А вот и следующие, — указал Борис в сторону лестницы, по которой спускались потрепанный пожарный инспектор под ручку с молоденькой врачихой санэпидстанции. Замыкал шествие хмурый офицер налоговой полиции в состоянии сильного недопития. — Надо же, сколько людей кормит из своих рук наш добрый хозяин! Право же, это достойно уважения.

Налив каждому успокоительного и обласкав добрым словом, Василий проводил делегацию профессиональных вымогателей до дверей и глубоко вздохнул:

— Если Валентин до конца недели не объявится, придется расходиться по домам.

— Ничего, найдется, — кивнул неуверенно Борис. Затем взглянул на поэта и добавил: — Оба найдутся…

Через неделю кончились запасы в холодильнике. Из денег осталась одна мелочь. Ребята сначала загрустили. И тут Сергей хлопнул себя по лбу и сказал:

— Слушайте, братья, что нам с вами Спаситель обещал? Если двое-трое помолятся во имя Мое — все, что просите, дам вам. А давайте и мы помолимся.

Они зажгли лампаду и встали на молитву.

— Господи, не оставь нас без куска хлеба, — произнес Сергей. — Ты, обещавший троим молящимся выполнить их просьбу, выполни эту нашу просьбу: дай нам хлеба насущного. Слава Тебе, Боже, за всё: и за обилие, и за недостаток!

Борис с сомнением покачал головой и сел за свой ноутбук. Василий вздохнул: «О, немощи наши земнородные!» — и встал к мольберту. Сергей улыбнулся чему-то своему и тоже сел в кресло. Часа три они работали, пытаясь не обращать внимания на урчание в животах.

…Первым вошел в студию мужчина в спецовке и протянул Васе три тысячи рублей:

— Прости, Василий, задержался я с отдачей долга. А тут еду мимо, и так от стыда под ложечкой заныло. Что же это я, думаю, хорошего человека подвожу. Возьми и прости!

— Постой, брат, — проворчал Вася недоуменно, — а ты меня ни с кем не спутал? Мы что, знакомы?

— А ты не помнишь? Я тут как-то проходил, а ты стоял в дверях. Я был без гроша и с похмелья… Ну и на удачу попросил у тебя денег. Ты дал. Я выпил только бутылку пива, больше не смог, а остальное домой бабе снес. Всё. Спасибо тебе.

Вася обнял парня, бросил через плечо: «Я в магазин!» и вышел. Через полчаса он внес в студию два пакета с едой.

Вторым вошел почтальон и вручил Борису квитанцию на телеграфный перевод на сумму три тысячи рублей. Борис сбегал на почту, получил перевод и принес домой сумку с продуктами и бутылками.

Третьим забежал Кирилл и протянул Сергею три тысячерублевые купюры. И тоже просил прощения за то, что задержал отдачу долга.

…А потом… вошла она! Наташа сияла и, казалось, не ступала ногами, а плыла по воздуху. Сергей встал и вышел навстречу с протянутыми руками. Что за чудо, эти влюбленные! Они порывисты, но смущаются от каждого стороннего взора. Никто не увидит их целующимися или идущими в обнимку, потому что настоящая любовь застенчива. Вокруг этих детей любви сияют радуги, поют птицы, улыбаются дети и старики. От любящих сердец исходят мощные волны светлого тепла. И как, наверное, грустно было бы жить на этой печальной земле, если бы ни эти сердца, исполненные светом чистой… да — незамутненной, чистой, настоящей — любви!

Только что это? Следом за девушкой солидно шагал статный старик в дорогом темно-синем костюме…

— Знакомьтесь, друзья, это мой папа, — сказал Наташа, не скрывая улыбки. — Папа, это Сережа, Борис и Васенька.

— Борис, — протянул первым руку прозаик, — убежденный пацифист.

— Генерал Ракитин, — отчеканил мужчина, пригладив мощной пятерней густые седые волосы, — Иван Андреевич. Профессиональный пацифист.

— Ваше превосходительство… — промямлил Сергей, отодвигая Бориса плечом и покрываясь розовыми пятнами. Потом прокашлялся и сказал: — Милости просим! Сегодня у нас день получки и чудес. Давайте это слегка отметим.

— Мне дочка много о вас рассказывала, — сказал отец. — Вот я и решил с вами познакомиться. — Потом повернулся к Наташе и прошептал на ухо: — Помнится, великий Александр Македонский в личную охрану отбирал только солдат, не потерявших способности краснеть. У твоего избранника, доченька, с этим, кажется, все нормально.

— Давайте, Иван Андреевич, выпьем за знакомство, — предложил Борис.

— Слушайте, друзья, а вы часом не того?.. Алкоголизмом не страдаете? — бдительно поинтересовался генерал, суровым прищуром обводя общество.