Дочь Галилея - [3]
Однако вскоре после смерти сестры, последовавшей в мае 1623 г., Галилей нашел причину вернуться к своей гелиоцентрической модели Вселенной, к которой его тянуло как мотылька к огню. Тем летом на престол святого Петра в Риме взошел новый папа. Верховный понтифик Урбан VIII, будучи интеллектуалом, принес в Ватикан интерес к научным исследованиям, не характерный для его заурядных предшественников. Галилей был лично знаком с этим человеком - он показывал папе, как работает телескоп, и однажды ночью, когда во время банкета при флорентийском дворе зашел спор о движущихся по небу телах, обнаружили общность взглядов. Урбан, со своей стороны, восхищался ученым так глубоко, что даже написал в его честь стихотворение, в котором упоминались виды, открывавшиеся сквозь «стекло Галилея».
Восшествие на святой престол папы-поэта вдохновило Галилея на продолжение работы над давно запланированным трактатом, посвященным сопоставлению двух космологических теорий: гелиоцентрической и геоцентрической, которые он, по собственному его признанию, считал «двумя главными системами мира».
Геоцентрическая модель мира Птолемея. Андреас Целлариус, 1661 г.
Музей Виктории и Альберта, фотоархив «Арт-ресурс», Нью-Йорк
Вероятно, сестре Марии Челесте было трудно мириться с таким положением дел - увязывать свою роль Христовой невесты и взгляды отца, потенциально делавшие его величайшим врагом католической церкви со времен Мартина Лютера. Но дочь все же одобрила его устремления, потому что знала глубину его веры. Она приняла убежденность Галилея в том, что Бог диктовал Священное Писание, чтобы направлять дух человека, но предложил вместе с тем и бесконечно разворачивающуюся Вселенную как вызов человеческому разуму. Понимая, насколько поразительны способности отца в данном исследовании, Мария Челесте молилась за его здоровье, долголетие, за исполнение «каждого его желания». В качестве монастырского аптекаря она составляла эликсиры и делала таблетки, защищавшие от эпидемических заболеваний и укреплявшие здоровье отца, дабы тот мог успешно работать. Ее письма, исполненные веры в невиновность Галилея в какой бы то ни было ереси, поддерживали его во время сурового испытания, в конечном противостоянии Урбану и инквизиции в 1633 г.
Гелиоцентрическая модель мира Коперника. Корбис-Беттман
В нежных, исполненных любви взаимоотношениях Галилея и его дочери не заметно ни малейших следов раздоров и разногласий. В них не было ни враждебности, ни тайного противостояния, ни открытого столкновения взглядов. Это была история любви, исполненная тайны и трагедии.
Большинство писем сестры Марии Челесте путешествовали в карманах посланников, в корзинах с бельем и сладостями, вместе с травами и медикаментами, преодолевая короткое расстояние между монастырем Сан-Маттео, расположенным на склоне холма южнее Флоренции, и Галилеем, проживавшим либо в городском, либо в загородном доме. Однако после того как в 1632 г. папа в гневе вызвал ученого в Рим, посланцам пришлось совершать более долгий путь - на лошадях, за две сотни миль, и их часто задерживали в карантине, установленном из-за эпидемии чумы, сеявшей смерть и ужас по всей Италии. Перерывы в общении длились месяцами, что порой неизбежно нарушало его целостность и последовательность, но каждая дошедшая до нас страница сохраняет атмосферу повседневной жизни со всеми ее деталями: от зубной боли до запаха уксуса.
Галилей аккуратно складывал все полученные от дочери послания, он собирал не только письма, но и, скажем, сделанные ей заказы на фрукты или на принадлежности для шитья; в его архиве упоминания о сугубо личных делах чередуются с пространными высказываниями по поводу церковной политики. В свою очередь, и сестра Мария Челесте также бережно хранила письма Галилея, не раз отмечая в ответных посланиях, что ей доставляет большую радость перечитывать их. К тому моменту, когда эта женщина получила последнее причастие, письма, собранные на протяжении всей ее жизни в обители, составляли значительную часть всего ее земного имущества. Но затем мать-настоятельница, обнаружившая письма Галилея во время уборки кельи умершей сестры Марии Челесте, вероятно, сожгла их из опасений или уничтожила иным образом. После знаменитого суда в Риме монастырь не желал хранить писания лица, «весьма подозреваемого» в ереси. Таким образом, многолетняя эпистолярная беседа отца и дочери давным-давно превратилась в монолог.
Мы не знаем, что писал дочери Галилей, сохранились лишь его высказывания о ней, обращенные к другим людям. «Женщина исключительного ума, - характеризовал ее Галилей коллеге-иностранцу, - и несравненной добродетели, нежно ко мне привязанная»[2.1].
При первом знакомстве с письмами Марии Челесте обычно предполагают, что ответы Галилея, должно быть, лежат где-то в тайниках Ватиканской библиотеки, и стоит только какому-нибудь энергичному энтузиасту взяться за дело и добраться до них, как недостающая часть диалога будет восстановлена. Но увы, архивы эти были уже несколько раз «прочесаны» как религиозными деятелями, так и допущенными к исследованиям светскими лицами, тщетно пытавшимися услышать голос Галилея-отца. Пришлось признать, что сведения о том, что мать-настоятельница действительно уничтожила документы, - это самое разумное объяснение их исчезновения. Историческая важность любой бумаги, подписанной Галилеем, не говоря уже о материальной ценности подобных памятников, была осознана лишь в последние два столетия, и, увы, вместо толстых пачек писем приходится довольствоваться лишь немногими краткими фрагментами.
