Дочь есть дочь - [14]

Дейм Лора ободряюще улыбнулась ему.

– О да, я одна из самых известных женщин в Англии.

Я то заседаю по комитетам, то высказываю свою точку зрения по радио, то предлагаю человечеству наилучший рецепт выживания. Но при этом никогда не забываю одной весьма важной истины: что бы ни сделал человек на протяжении всей своей жизни, на самом деле это – ничтожно мало и с легкостью могло быть совершено кем-нибудь другим.

– Что вы, что вы! – запротестовал Ричард. – Как можно было прийти к столь обескураживающему выводу?

– Ничего обескураживающего в нем нет. Человек должен сознавать ничтожность своих усилий.

– Никак не могу с вами согласиться.

– Не можете?

– Не могу. Мне представляется, что человек, будь то мужчина или женщина, может сделать нечто значительное лишь в том случае, если прежде всего верит в себя.

– Да почему же?

– Конечно, дейм Лора…

– Я очень консервативна. И в силу этого уверена, что человек должен знать самого себя, а верить – в Бога.

– Знать, верить – разве это не одно и то же?

– Прошу прощения, нет, не одно и то же. Одна из моих любимых теорий (совершенно неосуществимых, разумеется, что и придает теориям особую прелесть) заключается в том, что каждому из нас следовало бы один месяц в году проводить в пустыне. Близ источника воды, конечно, и с большим запасом фиников или любой другой пищи, употребляемой в этих местах.

– Весьма приятное времяпрепровождение, – улыбнулся Ричард. – Но я бы еще добавил к этому несколько книг из шедевров мировой литературы.

– А вот это не пойдет. Никаких книг. Книги навязывают нам некие модели. Когда у вас достаточно питья и еды и никаких, подчеркиваю, никаких дел, то появляется шанс познакомиться наконец с собственной персоной.

Ричард недоверчиво усмехнулся.

– Неужели, по-вашему, большинство из нас себя еще не знает?

– Безусловно не знает! В наше время ни у кого нет времени узнать о самом себе что-нибудь помимо парочки приятных вещей.

– О чем вы спорите? – поинтересовалась Энн, входя с бокалом в руке. Вот тебе бренди с содовой, Лора. А чай сейчас принесет Эдит.

– Я проповедую мою теорию размышлений в пустыне, – откликнулась Лора.

– Значит, Лора села на своего любимого конька! – рассмеялась Энн. – Ты находишься в пустыне, не делаешь ничегошеньки и лишь размышляешь о том, какой ты ужасный человек.

– Неужели же все люди плохие? – сухо спросил Ричард. – Это, знаю, излюбленный тезис психологов, но объясните мне, пожалуйста, почему?

– Потому что, имея в своем распоряжении очень мало времени, человек при изучении самого себя невольно ограничивается лишь теми качествами, которые ему нравятся.

– Прекрасно, Лора, – сказала Энн. – Но допустим, человек посидел в пустыне, понял, какое он чудовище, а дальше? Сможет ли он измениться?

– С моей точки зрения – навряд ли, но он, по крайней мере, будет знать, как вести себя в определенных ситуациях, а главное – поймет, чем он при этом руководствуется.

– Но неужели человек и так не в состоянии вообразить себе, как станет поступать в том или ином случае? Неужели для этого ему совершенно необходима пустыня?

– Ах, Энн! Вспомни, как часто человек мысленно проигрывает, что он скажет своему шефу, своей девушке или соседу. Все, казалось бы, отрепетировано и проверено, но, когда наступает решающий момент, у него или язык к горлу присыхает, или он несет несусветную чушь. Именно люди, в душе твердо уверенные, что смогут совладать с любой ситуацией, чаще всего теряют голову, а те, кто лишен этой уверенности и, напротив, боится попасть впросак, к полной неожиданности для себя, оказываются хозяевами положения.

– Это не совсем так. Ты хочешь сказать, что люди представляют собственные реплики и поступки такими, какими бы им хотелось их видеть, хотя, возможно, подозревают, что все может обернуться иначе. Но при этом, кажется мне, где-то в глубинах сознания человека теплится отчетливое понимание того, как он отреагирует на поведение окружающих и какой у него характер.

– О мое дорогое дитя! – Дейм Лора воздела руки к небу. – Ты, по всей видимости, полагаешь, что хорошо знаешь Энн Прентис.

Вошла Эдит с подносом в руке.

– Да, и отнюдь не в восторге от нее, – улыбнулась Энн.

– Принесла вам письмо мисс Сэры, мэм, – сообщила Эдит. – Вы забыли его в спальне.

– О, Эдит, большое спасибо.

И Энн положила нераспечатанный конверт рядом со своим прибором. Леди Лора метнула на нее мгновенный взгляд.

Ричард Колдфилд довольно быстро допил свой чай и, поднявшись, откланялся.

– Он – сама тактичность, – заметила Энн. – Решил, что нам с тобой хочется поболтать наедине.

Дейм Лора внимательно взглянула на приятельницу. Та за несколько дней, что они не виделись, изменилась до неузнаваемости. Была просто симпатичной женщиной, а стала красавицей. Лоре Уитстейбл доводилось не раз наблюдать подобные превращения, и она хорошо знала их причину. Излучаемое Энн сияние, счастливое выражение ее лица могли означать лишь одно: Энн полюбила. Как несправедливо, подумала дейм Лора, что влюбленная женщина расцветает, а влюбленный мужчина приобретает сходство с мокрой курицей.

– Чем занимаешься последнее время, Энн? – спросила она.