Дочь адмирала - [21]

Шрифт
Интервал

Она кивнула:

— Раз так, значит, нам надо поговорить.

На ломаном английском, много раз останавливаясь, чтобы заглянуть в словарь, она объяснила ему, что, если они хотят встречаться, им придется соблюдать некоторые правила. Не потому, что она боится, но просто глупо не соблюдать осторожность. Поэтому лучше, если, приходя к ней, он будет надевать штатский костюм, а не военную форму. Если ему все же захочется надеть форму, то пусть не удивляется, если она пригласит еще кого-нибудь, может, свою сестру Марию, чтобы про них не подумали, будто они остались вдвоем. А на улице если будет в форме, то тоже пусть не удивляется, если она пойдет не под руку с ним, а на некотором расстоянии. Но даже когда он в штатском, а вокруг будут люди, им лучше не говорить по-английски. Тогда все подумают, что он русский. Если же им повстречается кто-то из друзей Зои, Джексону лучше молчать. Большинству своих друзей она, безусловно, полностью доверяет, но кто может поручиться за остальных?

После того как к власти пришел Сталин, слишком часто случается слышать рассказы о друзьях и даже близких родственниках, которые доносят друг на друга в НКВД.

— Но ведь наши страны союзники, — воскликнул Джек.

Зоя пожала плечами:

— Сегодня союзники, а кто знает, что будет завтра?

— Ладно, — сказал Джек. — Это ваша страна, вам и решать. А я, пожалуй, приналягу на русский.

— Приналяжете? Как это?

Он рассмеялся:

— Буду учить.

— Прекрасно, — сказала она, — а я налягу на английский, чтобы говорить, когда мы одни.

Он поднялся, она помогла ему надеть пальто и проводила до двери. Он обернулся и обнял ее. Она подняла к нему лицо, и он поцеловал ее.

— Зоечка, — шепнул он в ее волосы.

Она кивнула:

— Да, для вас Зоечка.

Они снова поцеловались.

На следующий вечер он позвонил ей. Ему ответил незнакомый женский голос.

— Зоя?

— Кто говорит?

— Это Джексон. С кем я говорю?

— Зои нет дома. — Телефон замолк.

Подождав час, он снова набрал ее номер. На этот раз подошла Зоя. Когда он поинтересовался, кто была та, другая женщина, она объяснила, что это ее сестра Александра.

— Ей не нравится.

— Что не нравится? Я? Но ведь она и в глаза меня не видела.

— Нет, не вы, Джексон. Вы и я вместе. Она считает, все это очень плохо, принесет неприятности.

— Вам тоже так кажется?

— Я решила рискнуть.

— Я рад. Хочу видеть вас. Завтра вечером?

— Хорошо.

— В семь. Я зайду за вами.

— Приходите ко мне. Я приготовлю обед.

Джек был тронут. Получить приглашение в русский дом американцу — вообще большая редкость. Но приглашение на обед... Карточная система привела к тому, что разделить с кем-то свой обед стало непозволительной роскошью.

— Скажите, может вам что-то нужно, Зоечка? Я постараюсь для вас достать.

— Мне ничего не надо, — ответила Зоя. — Только вы.

Повесив трубку, Джек направился к холодильнику и взял с тарелки кусок масла. Аккуратно завернул его в чистый носовой платок и положил на окно в своей спальне. Пусть другие думают, что масло взяла Люба. Они знали, что она частенько уносит домой кое-какие продукты, но молчали.

Потом он вернулся на кухню и отсыпал в бумажный кулек половину пачки соли. Соль ценилась в Москве на вес золота. В другой кулек он насыпал немного кофе и взял с полки банку консервов. Если обвинение предъявят Любе, он во всем признается. Пока что он спрятал продукты под кровать, где, судя по всему, Люба никогда не подметала.

Затем взял листок бумаги и написал на нем печатными буквами: «Меняю американские сигареты на бутылку вина». Поставил свою подпись, указал номер квартиры, спустился вши и прикрепил записку возле лифта. Через час он получил бутылку вина от какого-то завзятого курильщика.

Не иначе, как я влюбилась, раз могла пригласить этого человека на обед, решила на следующий день Зоя. Другого объяснения нет: влюбилась или сошла с ума.

Она не имела ни малейшего представления, чем сумеет угостить Джека. Смотря, конечно, что ей удастся достать. Хлебную карточку она отоварит, а дальше что? Как часто она приходила в магазин, чтобы купить по карточке мясо, и уходила ни с чем.

На следующее утро она отправилась по магазинам и начала с того, что простояла более часа в очереди за хлебом. Предстояло отстоять такую же очередь за мясом, но, когда она подошла к магазину, у нее упало сердце — никакой очереди у магазина не было. Это могло означать лишь одно: мяса нет. Мясник пожал плечами:

— Война, Зоя Алексеевна, война. Что еще я могу сказать?

— Дайте хотя бы приличную косточку на суп.

Он развел руками:

— Обыщите магазин, если хотите. Пусто. Все разобрали. Приходите пораньше завтра, обещаю отложить вам мяса.

Зоя кинулась из мясного отдела в овощной. Там ей удалось купить несколько штук чуть-чуть подгнившей свеклы и картошки. В другом магазине ей досталось несколько мелких рыбешек, и пусть это вовсе не то, что ей хотелось, но все же хоть что-то. Она приготовит для Джексона какой-никакой борщ и рыбу с каким-нибудь гарниром. Совсем не тот стол, которым можно гордиться...

Вечер выдался необычайно холодный, и Джек решил взять закрепленную за ним машину. Почему русские называют нынешнюю зиму «сиротской», то есть теплой, было выше его понимания. Оставалось лишь благодарить Бога, что ему не довелось оказаться здесь в «нормальную» зиму.


Еще от автора Юрий Маркович Нагибин
Зимний дуб

Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.


Моя золотая теща

В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.


Дневник

В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.


Старая черепаха

Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.


Терпение

Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…


Чистые пруды

Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».


Рекомендуем почитать
Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Мэри Пикфорд

Историю мирового кинематографа невозможно представить себе без имени Мэри Пикфорд. В начале XX века эта американская актриса — уроженка канадского города Торонто — пользовалась феноменальной популярностью и была известна практически во всех уголках земного шара. Книга А. Уитфилд рассказывает о ее судьбе и месте в киноискусстве, взлетах и падениях ее творческой карьеры.


Лайза Миннелли. История жизни

Книга Джорджа Мейра — незабываемый портрет знаменитой Лайзы Миннелли, чье имя неразрывно связано с Бродвеем, американской эстрадой и кино. О личной жизни и сценической карьере, об успехах и провалах, о вкусах и привычках этой талантливой актрисы и певицы рассказывается на ее страницах. Перед читателем также предстанет нелегкий жизненный путь ее родителей — легендарных Винсенте Миннелли и Джуди Гарленд и многих других всемирно известных деятелей шоу — бизнеса.


Галина. История жизни

Книга воспоминаний великой певицы — яркий и эмоциональный рассказ о том, как ленинградская девочка, едва не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра; о встречах с Д. Д. Шостаковичем и Б. Бриттеном, Б. А. Покровским и А. Ш. Мелик-Пашаевым, С. Я. Лемешевым и И. С. Козловским, А. И. Солженицыным и А. Д. Сахаровым, Н. А. Булганиным и Е. А. Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и жизненном предательстве. «Эту книга я должна была написать, — говорит певица. — В ней было мое спасение.


Моя жизнь

Она была дочерью плотника из Киева — и премьер-министром. Она была непримиримой, даже фанатичной и — при этом — очень человечной, по-старомодному доброй и внимательной. Она закупала оружие и хорошо разбиралась в нем — и сажала деревья в пустыне. Создавая и защищая маленькое государство для своего народа, она многое изменила к лучшему во всем мире. Она стала легендой нашего века, а может и не только нашего. Ее звали Голда Меир. Голда — в переводе — золотая, Меир — озаряющая.