Маленький. Мария любила думать о своем будущем ребенке в таких выражениях. Она нежно погладила живот.
— Я уже люблю его. Я не могу дождаться, когда он начнет шевелиться.
Фло положила половину лимона на соковыжималку:
— У тебя есть мать?
Мария кивнула.
— Что она думает обо всем этом?
Мария всегда доверяла своей интуиции в общении с людьми. Рядом с Фло она чувствовала себя комфортно и поэтому не стала ничего скрывать.
— Мама очень переживает.
— И правильно делает. Эти двое словно пара бешеных жеребцов, того и гляди бросятся друг на друга!
— Вы говорите о Джуде и его отце?
— Да. И в драчке, затеянной ими, может пострадать совершенно посторонний человек. Так что ты с ними поосторожней!
— Я собираюсь делать то, что нужно ребенку, а их отношения мне безразличны! Может, мне вообще придется уехать. Я не останусь, если Джуд не хочет этого ребенка. И не желаю, чтобы Уитмор как-то меня использовал, надеясь заставить Джуда делать то, что тому не по нраву.
Если прежде выражение лица Фло было бесстрастным, то теперь она улыбнулась.
— Еще одна строптивая лошадка! Куда же ты пойдешь?
— Уеду домой. Я подумывала об открытии швейной мастерской. У меня неплохо получается, смогла бы этим зарабатывать на жизнь.
— У меня есть швейная машинка. Бери когда вздумается!
— Спасибо, Фло. Если останусь, — то непременно так и сделаю.
— Что значит «если»? — поинтересовался Джуд, входя на кухню. — Мы уже все обговорили. Это не подлежит обсуждению. Ты остаешься.
Этот упрямый, сердитый человек совсем не тот ковбой, который был мастером на всякие выдумки, который целовал ее, так неистово и так нежно…
— С чего ты решил, что можешь мне указывать? — удивленно уставилась на него Мария.
— Я бы на твоем месте помалкивал, — недобро предостерег ее Джуд. Его глаза сузились, на правой руке болталась ее дорожная сумка.
— Джудсон Тетчер Уитмор, ты можешь приказывать своим работникам, можешь грубить своему отцу, но со мной так вести себя не стоит!
Фло что-то тревожно прошептала, но Мария не стала вслушиваться. Она сидела за столом и ждала.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но его взгляд переместился на ее руки, замершие в извечном охранительном жесте, и он тут же одернул себя, ограничившись короткой фразой:
— Пойдем, я покажу тебе твою комнату.
— Это приглашение? — спокойно спросила она.
— Тысяча чертей, Мария! Ты решила перечить каждому моему слову?
— Я не перечу, а интересуюсь, — отрезала она. — Я мать твоего ребенка, Джуд, а не часть багажа, которую ты можешь куда-нибудь забросить, пока не решишь, как с ней поступить.
— Мария… — он тяжело вздохнул. — Тебе будет лучше пойти наверх и отдохнуть. Я прошу тебя, пойдем.
Краем глаза девушка заметила, как Фло отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Эта женщина наверняка бы понравилась Эдде.
Она встала.
— Отдых — звучит заманчиво.
Мария отметила про себя, что хозяева дома старались сделать свое жилище как можно более комфортным. Деревянная мебель и дубовый стол на кухне, просторная гостиная с удобным диваном и несколькими мягкими стульями-креслами — все было добротно и создавало уют.
Поднимаясь по лестнице, она вдыхала лимонный запах полировки, которой были покрыты перила. Джуд провел ее мимо двух закрытых дверей и остановился возле третьей. Четвертая дверь в конце коридора была открыта.
— Это — моя комната, — Джуд показал на открытую дверь. — Отец переселился вниз. Мы сделали офис в его спальне.
— Значит, мы будем здесь только вдвоем? — Ее рот внезапно стал сухим.
— Боишься? — Джуд казался сейчас намного больше, шире в плечах и мужественнее. От него исходил запах конюшни, лошадей, солнца, земли… Все это скорей привлекало ее, чем отталкивало.
— Странно, что в таком большом доме живут только два человека.
Глядя мимо нее, Джуд неохотно ответил:
— Мой дедушка построил этот дом для бабушки. Но из всей семьи в какой-то момент остался один отец. Мои родители хотели, чтоб у них было много детей. Но этому не суждено было сбыться. Теперь отец обвиняет во всем меня.
Видно было, что признание далось ему нелегко. Мария не знала, как себя вести, чтобы не обидеть его.
— А при чем тут ты?
Казалось, ее вопрос прорвал долго сдерживаемую плотину молчания. Джуд явно ни с кем прежде не делился своими переживаниями.
— У матери были трудные роды, после меня она больше не могла иметь детей. А когда мне был год, она умерла от гриппа.
Мария вдруг подумала, что Джуд больше всего сейчас нуждается в обычной ласке, но она не хотела торопить события. Единственное, что она могла себе позволить, это крепко сжать его руку.
— Мне жаль.
Он неожиданно смутился и покраснел.
— Твоя мама говорила, что твоего отца сбросил бык. Сколько тебе было лет?
Мария знала, что ее мать легко нашла общий язык с Д.Т. и они тепло относились друг к другу.
— Десять.
Она помнила отца вечно улыбающимся, веселым, ласковым, но, как считала мать, начисто лишенным чувства ответственности за семью. Но он действительно любил и маленькую Марию, и Эдду.
— А я совсем не помню маму.
Она поняла, что все еще сжимает его руку. Освободив ее, Мария порывисто коснулась кончиками пальцев его груди.
— Нет, это не так. Подсознательно ты наверняка помнишь, как она качает, кормит, ласкает тебя.
