Добрый деловой человек - [7]

Базанов решил организовать колонну из тракторов и грузовиков. Пойдут медленно, зато с тракторами вернее. Нужны опытные трактористы. Особенно первый, который поведет за собой колонну. Одного такого Глеб знал, запомнил его еще месяц назад, при разгрузке: он, словно детской игрушкой, управлял тяжелой машиной. Оказалось, переведен на котлован в Бесагу. Второй, которого Глебу рекомендовал механик только создаваемого транспортного управления, был болен, лежал в больничном вагончике с воспалением легких.

— Выделяйте любого, поопытнее, — сказал механику Глеб. — Хорошо, если найдете северянина или бывшего целинника из Казахстана.

— Плохо я знаю их, дьяволов. Мое дело машины.

— Они железные и с ними проще?

Механик сокрушенно покрутил головой, но пообещал:

— Найдем кого-нибудь…

Ледяной ветер обжигал. И казалось, бил острым гвоздем в грудь. «Проникал в легкие и там посвистывал» — почему-то пришла на ум фраза. Глеб на ветру чувствовал себя всегда неважно, а сегодня — просто плохо. И уже дважды по-быстрому выбрасывал на ладонь крупинки нитроглицерина. Нитроглицерин помогал мгновенно. Надо было лишь на несколько секунд остановиться и постоять не двигаясь. Никто и не догадывался, что ему НАДО принимать такое лекарство, что ему необходимо помочь сердцу — срочно, в этот момент. Особенно тяжело приходилось Базанову, когда ветер был сильным. А тут еще и холод. От холода тела сжимаются. Сжимаются и кровеносные сосуды, как известно…

Глеб зашел погреться в барак, служащий временным пристанищем для прибывающих на стройку — вроде бы распределительным пунктом. Вокруг печки, сделанной из бочки, сидели люди. Базанова узнали. Подвинулись, пропустили к теплу.

— Может, чайку? — вывернулся из-за спин косоплечий мужик с полуведерным чайником и железной кружкой.

Глеб кивнул и, следя, как тот легко, не дрогнувшей от тяжести рукой наполняет кружку темно-коричневой, почти черной жидкостью, и думая о том, что человек этот очень силен, спросил:

— Откуда вы, товарищ?

— Сейчас прибыл или родом откуда? Родился в деревеньке на Орловщине, а сам из племени строителей-кочевников. Сегодня тут, завтра там.

— Где рубль длиннее, — насмешливо подсказал щуплый паренек.

— Примерно, — не стал ввязываться в разговор косоплечий. У него были очень длинные руки и глубоко посаженные, умные и спокойные глаза. Поставив чайник на бочку, он отошел и исчез за спинами сидящих вокруг огня.

На секунду воцарилась тишина. Потом тот же щуплый паренек, почти мальчишка, с лицом, заляпанным крупными веснушками, попросил:

— Дальше давай трави, Трофимыч. Чего замолк?

Глеб понял, что своим приходом прервал какой-то занятный рассказ, отхлебнул из кружки обжигающего чифиря и сказал поощрительно:

— Трави, Трофимыч. И я послушаю, если интересно.

Сидящий слева, недалеко от Базанова, человек смущенно поерзал. Узкое, нервное лицо его, на котором выделялся хрящеватый нос и длинный подбородок, выражало сомнение. Он сглотнул слюну, отчего вверх-вниз резко дернулся острый кадык, и сказал:

— Треплемся от нечего делать, товарищ парторг. Так, житейские байки разные на сон грядущий.

— Про женщин небось?

— Нет. Про женщин мы через месяц-другой начнем, не раньше, когда осатанеем в пустыне этой. — Он перестраивался на ходу.

По мимолетным взглядам Глеб понял это, но не показал виду и еще отхлебнул чифиря, чувствуя, как благостным теплом и свинцовой усталостью наливаются руки, ноги, спина и даже веки.

— Рассказывай, — сказал он, борясь с дремотой. — Не тушуйся. А я… тут у вас… посижу с вами… недолго, погреюсь. — Он устроился поудобней и закрыл глаза.

— Аут! — сказал щуплый. — Спит. Укатали сивку крутые горки.

— Говорили, болел сильно, — доброжелательно добавил узколицый. — Ему бы все же полегче работенку подыскать, в городе каком, в конторе.

— Ты и займись этим, Саня. Решено?

— Каждый может посоветовать. Ну, так я рассказываю…

Базанов слышал нудный, как дождь по крыше, скрипучий голос рассказчика, с бесконечными «так», «вот», «значит». И столь же бессмысленным и нудным был сам рассказ — история о молодой женщине, окунувшей в бензин испачканную плащ-болонью и не нашедшую ее там через какое-то время: растаяла болонья, растворилась… Впрочем, история на том не кончалась — бензин с растаявшей болоньей был вылит женщиной в унитаз, на который уселся человек с газеткой. Закурил, бросил под себя горящую спичку… В этом месте истории восторг рассказчика перед случившимся взрывом и развороченным унитазом достиг, казалось, предела…

Воздух в комнате стал совсем синим от табачного дыма — дышать было нечем. И тут еще эта бессмысленная скрипучая болтовня о болонье, бензине, женщине, взрыве — Базанов почувствовал, что ему совсем невмоготу. Дурнота подступила к горлу, он хотел уже вмешаться и остановить как-то эту идиотскую беседу, но тут его опередил косоплечий.

— Ну чему ты радуешься, дуролом? — спросил он беззлобно рассказчика. — Байка твоя старая и глупая, чего в ней веселого?

— Да уж, действительно, смешного мало. Глупая история, — решительно поддержал его Базанов. Он встал, поеживаясь, и добавил решительно: — А теперь послушайте-ка вы меня. Есть ли среди вас трактористы, хорошие трактористы?