Добрый аист - [3]

Струящих дурманящий аромат

И угольно-чёрных, как чёрный агат;

Вин светлых, прозрачных, как горный хрусталь,

Сквозь кубок видна необъятная даль…

В высоком тюрбане, с серьгами в ушах,

Сидел на диване задумчивый шах.

Сидел он и думал: о царстве, о троне,

О древнем законе, о сложных вещах…

И кушал лениво крыло куропатки,

Крыло куропатки, дроздовы лопатки.

Гостям улыбался, придворным кивал,

Крыло куропатки вином запивал…

Большая толпа перед ним пировала.

А кстати, чего на пирах не бывало!

И то, и другое… Обычно сперва

Раздоры, и ссоры, и злые слова.

А там и до рук постепенно доходит…

И взором толпу повелитель обводит

И видит: солдаты ведут мудреца,

Ведут мудреца в подземелье дворца.

Видать, надерзил он кому-то изрядно.

А это любому, конечно, досадно.

Но всё же зачем старика обижать?!

Зачем старика в подземелье сажать?!

— Эй, стражи! — солдатам кричит повелитель. —

Что сделал вам этот пророк и целитель?

Несладкое слово сказал? Не беда!

Ведите немедленно старца сюда!

И вот, натерпевшись великого страха,

Поклонами старец приветствует шаха.

И слуги с напутствием «Выпей до дна!»

Подносят философу чашу вина.

В честь мудрого старца звучали свирели,

И звёзды в наполненной чаше горели.

Но старец её осушить не спешил

(Как видно, помиловать звёзды решил).

Стоит он с наполненной чашей заздравной:

Сто лет пусть живёт повелитель наш славный!

И выплеснул на пол остатки вина.

(А пить полагалось, конечно, до дна.)

— О горе ему! — закричали назиры.

— О горе ему! — возопили визиры. —

Он спятил с ума, накажи его шах!

Какой он мудрец? Он бродячий ишак!

Он выплеснул на пол божественный дар —

Напиток царей, несравненный нектар!

…О мудрость! Дорога твоя не легка!

Хотели бедняге отвесить пинка.

Но, словно в сраженьях испытанный воин,

Был шах на пиру необычно спокоен;

Он тихо от вин и закусок хмелел

И дерзкий поступок простить повелел,

Сказав мудрецу: — Попрошу объясненья!

Здесь могут быть, видишь ли, разные мненья…

— О шах! Объясниться я, собственно, рад:

Лишь только в кистях я люблю виноград!

Лишь только в кистях он достоин вниманья,

Почтенья, участья, любви, пониманья:

Его подаёт нам Природа сама

Для бодрости тела, для силы ума…

Но тот виноград, что идёт на вино,

Приносит нам слабость и горе одно.

Я знаю, божественный этот напиток

Готовил мне в будущем тысячу пыток.

Меня бы свалил этот хитрый нектар,

Но меткий нанёс я нектару

Удар!

— Увы нам, увы! — закричали назиры,

— Увы нам, увы! — возопйли визиры,

Завыли, как ветры над пропастью: —

О-о!

Он вылил вино!

Он не выпил его!

Но шах рассердился: — Молчите, рабы,

Достойные более низкой судьбы!

Мерзавцы! Вы в пьяницы только годитесь,

Да, кажется, этим ещё и гордитесь!

Льстецы и лукавцы! Да грош вам цена!

От вашего пьянства страдает казна!

Он каплю пролил — вы кричите: «Бунтарство!»,

А сами по капельке пропили царство!

(О небо! У шаха на старости лет

Советников много, а умного нет!)

Его назначаю на должность визира!

Ему доверяю в правленье полмира!

Глупцы!

Чересчур вы довольны собой…

Отныне он ведает вашей судьбой!

Но… то ли от мудрости, то ли от страха,

Мудрец уклонился от милостей шаха,

И ночью, как только заснул караул,

Упрямый старик из дворца ускользнул.

КОМУ БЫТЬ ПТИЧЬИМ ЦАРЁМ Перевод Т. Спендиаровой

Однажды,

Как только

Забрезжил рассвет,

Весь птичий народ

Собрался на совет:

Кого им назначить

Своим главарём,

Кому из пернатых

Быть птичьим царём?

Решили: тому

Повелителем быть,

Кто мог бы всех громче

Тревогу трубить,

Завидев врага,

Созывать удальцов —

Чижей и стрижей,

Воробьёв и скворцов.

Свой голос

Тут всяк показать захотел:

Кто каркнул,

Кто крякнул,

А кто засвистел;

Кто трелью залился,

Трещать принялся,

А серый журавль

В поднебесье взвился:

И там, в вышине,

Над грядой облаков

Раздался гортанный

Воинственный зов.

Тут стаи кукушек,

Сорок и синиц

Склонились пред новым

Правителем птиц.

Шел мимо осёл.

Он сказал: — Чудаки!

Певец этот, право же,

Средней руки.

Когда б я забрался,

Как он, в небеса,

Что б стоили

Ваши, друзья, голоса!

ПРОЖОРЛИВЫЙ МОЛЛА Перевод Н. Матвеевой

На баштан Пыл-Пуги

В урожайные дни

Два незваные гостя

Явились.

И арбузы, и дыни срывали они,

Помидорами чуть не давились…

Всё помяли,

Сломали в саду частокол…

Что за парочка, братцы, была?

Это были:

Голодный и тощий осёл

И совсем не голодный Молла.

Ай-ай-ай!

Совершенно голодный осёл

И ничуть не голодный молла.

И увидел нечаянно

Сын Пыл-Пуги

Разграбленья живую картину

И каким-то подобьем большой кочерги

Начал гнать с огорода скотину.

Он погнал с огорода скотину-осла,

Он бедняге пинков надавал.

И осла

Будто высшая сила несла,

А молла от осла

Отставал.

Ай-ай-ай!

Что за сила скотинку несла!

А молла от осла отставал.

И увидел нечаянно сам Пыл-Пуги

Грозовую картину сраженья.

И подумал:

«Пожалуй, я влезу в долги,

Коли стану смотреть

Продолженье!»

— Эй, сынок!

Не заснул ли ты в ухе осла? —

Закричал разъярённый Пуги, —

У меня на баштане завёлся молла,

Ты же слеп

И не видишь ни зги!

Ай-ай-ай!

Пред тобой настоящий молла,

Ты же слеп и не видишь ни зги!

Эх, растяпа!

Сначала моллу прогони,

А потом за осла принимайся!

Сколько съел бы осёл в урожайные дни?

Сосчитай да и так догадайся!

Разве столько умнёт

Этот загнанный скот,

Сколько съест ненасытный молла?

Да ещё и с собой, негодяй, заберёт

Три увесистых ноши

Осла!

Ай-ай-ай!

Да ещё и с собой увезёт