Добрые люди - [5]

— Чем же мне клясться? — смутился Андрей, выйдя на середину избы.

Все молчали. Выбрался из угла старик Потехин, развязывая клеёнчатый пакет.

— Думали мы с Падуровым ночью-то, вроде клясться не на чем, да вот нашлось, что и осталось, — вынул голубой угол бархата, шитый потемневшей золотой нитью. Маленькое знамя.

— Вымпел вроде остался, нашего полка.

Все сгрудились, ощупывая тяжёлую постаревшую ткань.

— На царский флаг, что ли, клясться? — весело сказал кто-то.

— Дура, — ответил Демидов, — это казачье знамя.

— Клянусь.

Говорил каждый, вставая на оба колена, и целовал угол знамени.

— И детьми, и жизнью своей.

— Клянусь.

— Клянусь.

Народу собралось столько, что в клубе выборы было проводить нереально. Решили провести на улице. Вынесли из клуба лавки и стулья, принесли стулья с конторы, с домов. Перед крыльцом поставили президиум из трёх столов под красной тканью.

Сидел парторг Симавин, главный инженер, комсомольский секретарь, завклуба Курочкин, бухгалтер Насонова и бригадир третьей бригады Потехин, от района приехал Калюжный.

Выступил с отчётным докладом главный инженер Щербинин, малый лет сорока пяти, коренастый и плотный, в вечной кожаной куртке. Он, как временно исполняющий, бойко зачитал итоги.

Выступил Симавин, наговорил что-то бессвязно, поздравив всех, сел. Слово взял третий секретарь райкома, пошутив немного, предложил вести избрание председателя, назвав двух кандидатов: Щербинина и от района, и представил худощавого мужчину с хлыщеватым лицом в светлом костюме. Мужчина, лет тридцати, аккуратного интеллигентного вида, поднялся со второго ряда, скромно поклонившись. Зачитали характеристики и достоинства каждого. Едва он кончил, из средних рядов поднялся высоченный Володька Смогин, вертя кудрявой головой.

Володька Смогин, зверского вида человек, каждое лето или осень брал отпуск и пропадал неизвестно где, месяца по два. Один раз его не было полгода. Вернулся он с перерезанным глубокими шрамами лицом, но с деньгами. Говорили, что он был в кавказском плену, говорили, что они с кумом грабили Сызранскую дорогу, грабили Гурьевскую дорогу, грабили и по Башкирии. Но Володька ничего не рассказывал.

— Что я скажу вам, — громко говорил он. — Везде я бывал, и на севере, и на юге, и посередине. Везде хорошо, где нас нет.

На него стал прикрикивать Симагин, но Володька говорил недолго.

— Хуже всех мы живем в нашей великой родине, вроде нищих, — и сел.

Поднялся Митренко и предложил в председатели Андрея Епанчина. Народ сидел и стоял тихо, никто не переговаривался.

— Это что, ваше предложение? — сказал насторожившийся Калюжный.

— А что, не имею права?

Все так же тихо молчали.

— Имеете. Почему же…

За Щербинина поднялось двадцать шесть рук. За райкомовца восемнадцать.

Робко зачитали фамилию Епанчина. И все, сколько было рук поднялись за него. Насчитали за тысячу голосов. Всё так же молча, так что в президиуме было неудобно переговариваться. Все молча смотрели на них. Епанчин вышел к президиуму и встал напротив Калюжного, протянул руку. Калюжный помялся, Андрей продолжал держать руку, подняв её выше, чтоб всем её было видно, и тогда Калюжный пожал, смутившись, смотря на Щербинина

Гуляли у Демидовых. Василий Андреевич по такому делу зарезал свинью, наготовили закусок, как на свадьбу. Когда стол был накрыт, женщин услали, оставив жену Василия Андреевича и старуху Булгакову обносить гостей. Поздравляли друг друга, поздравляли и пили за нового атамана, Андрея Епанчина. Сафронов с Вавиловым по очереди играли на гармошке. Разошлись за полночь. Уговорившись, что быть новому парторгу, на случай если Андрюшку в районе утверждать заартачатся.

На парторга горе обрушилось сразу в одночасье.

Первое — почти фантастические выборы водителя Андрюшки Епанчина.

Второе случилось через сутки и сломало его навсегда, так что он и не знал, как жить дальше.

Вечером следующего дня Симавин решил съездить на рыбалку, чтобы на свежем воздухе поразмышлять о прошедших выборах.

Он, крутясь на своей резиновой лодке, поставил сети, и вдаль камышей, и поперёк течения. Решил заехать и подтрусить сена из колхозной копны, для двух своих очумевших коз. Едва он нагрузил задок мотоцикла, как появился общественный колхозный контроль, и на него составили акт кражи, обыскали двор, найдя в сарае шесть мешков краденой пшеницы, и акт усугубился. Симавин был так удивлён и поражён, что не мог возразить.

Утром, когда он снял сети и стал на берегу вытаскивать рыбу, неизвестно откуда появился представитель рыбнадзора, Алексей Потехин с двумя понятыми. Был составлен ещё один акт, положен штраф, а в обед уже рассматривали персональное дело коммуниста Симавина, пойманного при хищении.

Симавин был низложен из парторгов и исключен из партии.

Выбрали Андрея Васильевича Демидова.

Вот так и закончилась карьера злобного деда Симавина Петра Васильевича.

Одним из первых посетителей пришёл в сельсовет главный инженер. Андрей с Демидовым и дядей неспеша оглядывали небольшой кабинет. С сейфом в углу, с картинами по стенам, платяным шкафом, нелепо стоящим у стены, обшитой рыжим дермантином. Другая стена просто выкрашена масляной краской, подобным цветом.