Добрые люди - [2]
Панька осторожно, боком прополз несколько шагов в сторону и, чуть приподнявшись, оглядел склон холма. Стало чуть светлее, и тучи едва не задевали холм, низко провисая над ним.
Чуть в стороне от него из бурьяна закричал скороговоркой мужик:
— Морозов, сдавайтесь. Буду стрелять, — и тут же выстрелил два раза.
Паньку он не видел, ожидая его где-то перед собой, и Панька, спустившись пониже, увидел торчащие шагах в десяти ноги из травы.
Осторожно приподнявшись, не переставая целиться, он сделал три шага, еще один, присел на корточки.
— Лежать, не двигаться, убью, сучка, шевельнешься. Полож наган. На два шага назад, — целясь мужику в голову, подошел к пистолету, поднял его, размахнувшись, бросил его далеко вниз. Перебросив карабин за спину, побежал дальше, оборачиваясь, он видел, как мужик сбегал вниз с холма, потом на корточках прощупывал в траве пистолет.
Машины, далеко впереди, взбирались на холм.
Сзади несколько раз выстрелили. Панька вдруг подскочил на одной ноге, согнув другую в колене, прыгнул ещё раз, оглянулся. Снизу бежали ещё двое. Один в штатском, другой в милицейской форме.
Панька стащил карабин, глядя, как они остановились, переговариваясь с мужиком, продолжающим прощупывать траву. Прицелился, плохо различая через траву фигуры, выстрелил.
Милиционер вдруг завалился, обхватив второго в штатском, и по нему съехал на землю. Панька, сильно хромая, бежал к видневшейся вдали бревенчатой мельнице, за ней поднимались другие холмы с оврагами и лощинами, но было уже слишком далеко.
Паньку нашли в старой кошаре в трёх километрах от хутора. Нашли с помощью собаки, которую он застрелил из маленького окошка без окон и рамы. Застрелил и милиционера, бегущего следом, и они рядышком лежали у ворот кошары. Остальные залегли вокруг набора, сложенного из дикого камня, но брать Паньку не решались. Панька палил по ним, не давая особо перебегать и приподниматься. Из хутора стали приезжать на машинах и мотоциклах мужики, стояли вдалеке, тесной кучей под присмотром одного милиционера. Ждали подмоги из района. Панькин дядя, Сафронов Филипп Ильич, уговорил капитана, чтобы его пропустили, и он уговорит Паньку сдаться. Его пропустили.
Филипп Ильич подошел вплотную к маленькому чёрному окошку, не зная о чём говорить. Панька тоже молчал.
— Может, сдашься?
— Поздно уже, — отозвался Панька тихо. — А что, дядя Филипп, нет у тебя пожрать чего?
— Прощай, Паня, что ли, — дядя обернулся, сзади подъезжали два «Уазика» из района. — И поговорить не успели.
— Мать жалко, ты уж помоги ей меня схоронить, — он рассмеялся горько.
Филипп Ильич вплотную просунулся к окну и обнял высунувшегося Паньку, тот плакал, шепча сквозь пиджак дяди, уткнувшись в него.
— Страшно помирать, Филипп Ильич, страшно.
— О чём говорили? — сурово спросил капитан Филиппа Ильича.
— Прощались, — Филипп Ильич отошел в толпу, пробиваясь к своему мотоциклу.
В кошару выстрелили ракетой со слезоточивым газом, второй раз ракета попала в окно.
Паника вышел из ворот согнувшись, закрыв лицо руками, сильно хромая, карабин висел за спиной.
Забило сразу два автомата. Паньку отбросило и покатило ещё по земле, и клочья полетели из его спины.
Вот так и случилась смерть Павлика Морозова с хутора Казанского.
А перед тем…
Ещё был жив Панечка Морозов, еще не знала его мать, что скоро плакать ей на заросшем ковылём маленьком кладбище с двумя старухами — тётками Панечки. Ещё был жив, ещё было лето.
Весной в реку поднялась белуга, одна-единственная, вода спала, а рыба осталась. Она хоронилась в небольших ямах, иногда забиралась в камыши. Её почти не видели, но слышали, так — что пацаны стали бояться ходить купаться. Каждая семья мечтала словить или застрелить её, но рыба не шла — ни в сети, ни на перетяж. Иногда о ней забывали на неделю и больше, тогда она появлялась вдруг, вспенив всю воду в узкой реке, перепугав до холода в спине какого-нибудь рыбака с парой тонких удочек.
Белужину высмотрел Витька Демидов. Вечером поехал он с отцом и братом, поехали Епанчины, отец и сын, поехал и Филипп Ильич Сафонов.
Бредень привязали к двум лошадям и погнали их вверх по реке. Двое парней Демидовых гнали верхами по воде, пугая рыбу с другой стороны. Гоняли до поздней ночи, но рыба ушла.
Попалось много щук, головлей, всего понемногу. Сгоняли на хутор, за ведром, затеявшись варить уху. Уже поздней ночью, насмеявшись и наевшись, они все тихо лежали у костра. За рекой заржала лошадь, и вскоре из темноты выехал шагом мужик-гуртовщик из соседнего хутора. Он бойко соскочил с лошади, привязав её к кустам, присел к костру.
Его угостили ухой, налили остаток- водки, мужик всё стеснялся, бормоча про заблудившихся коров, выпил и, прощаясь, сказал напоследок, совсем тихо:
— А слыхали, мужики, человек сказывал: царь то наш жив, за границей живет.
Все оборжались, а мужик обиделся.
— Дурни вы, дурни, я не про того говорю, что расстреляли с семьей, ведь брешут, что всех порешили, всю родню, а вышло, что не всю. Говорят, мужчина лет сорока: умница, что и поискать такого.
Пастух уехал, старики стали потихоньку заговаривать о политике.
Андрей Епанчин, старший сын, ладонью разровнял землю перед собой, перебив заводившихся лениво мужиков.
Книга, которую вы держите в руках, написана молодыми знаменитыми, без преувеличения, лучшими отечественными сценаристами последнего поколения — Петром Луциком и Алексеем Саморядовым.С этими именами многие связывали кино XXI века, мост к которому они проложили уже сегодня. Вспомните недавние фильмы, основательно пошумевшие по большим и малым экранам — «Дюба-дюба», «Гангофер», «Дети чугунных богов», «Лимита» — все они поставлены по их сценариям. Все получили высокие награды на престижных российских и международных фестивалях.
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Книгой «СПЯЩИЙ БОГ 018» автор книг «Проект Россия», «Проект i»,«Проект 018» начинает новую серию - «Секс, Блокчейн и Новый мир». Однажды у меня возник вопрос: а какой во всем этом смысл? Вот я родился, живу, что-то делаю каждый день ... А зачем? Нужно ли мне это? Правильно ли то, что я делаю? Чего же я хочу в конечном итоге? Могу ли я хоть что-нибудь из того, к чему стремлюсь, назвать смыслом своей жизни? Сказать, что вот именно для этого я родился? Жизнь похожа на автомобиль, управляемый со спутника.
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.