Добрые книжки - [53]

— Алексей Николаевич, я всегда был на чеку! — робко произнёс Дмитрий Романович, испытывая страшную радость за неожиданное спасение друга.

— Знаю, друг мой, всё знаю, спасибо вам огромное! — полез с обниманием Алексей Николаевич к Дмитрию Романовичу и супруге. — Всё хорошо, что хорошо кончается, как говорится, и нам пора сваливать из этой рощи. Я очень надеюсь, что ноги моей здесь больше не будет!..

— А как же весна следующего года, Алексей Николаевич? Кто примется тогда развешивать скворечники для бездомных скворцов?..

— Не знаю и знать не хочу, свою миссию я считаю исполненной до конца!.. Поспешим-ка домой!..

Всё семейство Алексея Николаевича и сам Алексей Николаевич с трудом уместились в машине Дмитрия Романовича и тот, огорошено покачивая головой, припоминая все обстоятельства прошедших дней, запустил мотор и на лёгкой летящей скорости помчался в сторону города, предлагая дружному семейству спеть что-нибудь хором напоследок.

Автор этих воспоминаний давно уже, к сожалению, позабыл слова той незамысловатой песни, которая прозвучала в машине Дмитрия Романовича, но пелось в ней о мимолётной юности, стремительно уносящейся в будущее, а, значит, в бесконечность, не содержащую никакого фаталистического смысла. Сейчас таких песен и не поют.

*****

У каждого в доме найдётся старенький семейный фотоальбом. Тот самый любимый, незатейливый и распухший хранитель удивительных мгновений нашей жизни, нашего непослушного опыта существования, протекающего с неизменными радостными глупостями и чванливостями, суетливыми пикантностями и гротесками, с той витиеватой логикой самобичевания, которая играет с нами и рафинирует смысл человеческого бытия. Сколько бы нас не было на земле — мы все причудливо разные, и только наши фотоальбомы во многом похожи друг на друга, за исключением тех странных снимков, тех удачно запечатлённых взглядов со стороны, на которых мы обнаруживаем свою сложную многогранность. Домашний фотоальбом Алексея Николаевича чуть ли не целиком состоял из этих исключений.

Однажды супруга и детки Алексея Николаевича уехали погостить к дедушке и бабушке, чем незамедлительно решил воспользоваться незабвенный друг Филушка, и завалился в дом к Алексею Николаевичу, как он иронически сообщил, на чашку чая!.. Завалился, разумеется, не один, а с очень привлекательной девушкой по имени Танечка, которую он представил, как начинающую и очень талантливую певицу с блестящим творческим будущем. «Что же вы такое замечательное поёте?» — с интересом вопросил Алексей Николаевич. Танечка ничуть не смущаясь пропела трёхаккордный фольклорный мотив, демонстрируя тип девушки рыжевато-шаловливый и влюблённо-веснушчатый. И пока приятели увлекались процессом, нахально именуемым Филушкой чаепитием, Танечка разглядывала старенький фотоальбом, беспрестанно вопрошая о запечатлённых персоналиях. Любопытство её было вполне оправданно, ибо необычные ситуации и поступки перекочёвывали с одного фотоснимка на другой.

— Кто это? А это что? — восклицала Танечка, озорно хохоча и молотя ножками по дивану, на который бесцеремонно забралась, возможно даже и слишком озорно.

— Это я, когда мне было шестнадцать лет, прогуливаюсь по полям с поэтической лирой, одна девушка знакомая меня сфотографировала… это тоже я в Москве, на знаменитых баррикадах у Белого Дома в 91-ом году, спасаю страну от ГКЧП и сижу на карачках, потому что погода в те окаянные дни была непростая, люди мгновенно заболевали насморком, совмещённым с приступами диареи… а это вот тоже я во время терактов 11 сентября в Нью-Йорке, падаю из небоскрёба World Trade Center — просто чудом остался жив… упал на кучу людей, выпавших до меня… жуткие воспоминания, должен признаться…

— Что это?? — даже позабыв расхохотаться, Танечка уткнулась пальцем в фотографию с подозрительно торчащей из воды длинной шеей, способной принадлежать только вымершему виду ящеров. — Алексей Николаевич, вы умудрились сфотографировать динозавра?..

— Ах если бы! — мечтательно вздохнул Алексей Николаевич. — Все мои многолетние поиски динозавров оказались безрезультатны, я убедился в том, что они давно вымерли, а здесь запечатлено событие, связанное с нашим знаменитым липовогорским прудом у кочегарки. Впритык к забору кочегарки выстроили уютную пивную, в которую заглядывали после рабочей заводской смены наши мужички, чтоб испить пару кружек отличного солодового напитка, поболтать о внутренней и внешней политике, закусить всё это дело вяленой рыбкой и унять нервишки. Особого пьянства никто не замечал, как, впрочем, и особой трезвостью никто похвастаться не мог. Но вот однажды летом приключилась невероятная жара, и мужички прямо из пивной, едва успев скинуть штаны и рубашки, заныривали в пруд с целью купания. И заныривали настолько убедительно, что обратно не всплывали. В один из пятничных вечеров на берег пруда вытащили сразу пятерых нечаянных утопленников, и среди них оказался даже передовик производства. И всё бы ничего, но убыль работящего мужского населения на Липовой Горе стала слишком заметной, и заводское руководство пригрозило закрыть пивную. И вот тогда-то директор пивной собрал потихоньку самых мозговитых ребятишек — а среди них, разумеется, оказались и ваш покорный слуга с Филушкой — и попросил сообразить что-нибудь хитрое для отпугивания мужиков от купания в пруду.