Добрые книжки - [32]

Чуть не сшибая распахнутой калиткой замечтавшегося дачника, на улицу выскочила девушка в розовых кедиках и с рюкзачком на плечах, в которой Алексей Николаевич без труда узнал давешнею велосипедистку, опоздавшую на свадьбу.

— Оксана Кузьминишна! — узнал девушку и жених. — А вы что тут делаете?.. Моя тётушка вас всё ждала и ждала неделю назад, когда вы приедете, а вы не приехали.

— На свадьбу к вам я опоздала, тут и Алексей Николаевич не даст соврать. — бойко затараторила девушка, с неприязнью оглядываясь на дом, который только что покинула. — А знала бы, что такие паршивые люди у вас в округе обитают, то и с места бы не тронулась.

Не замедлил появиться на улице, и таксист Витёк.

— Оксанчик, лапушка! — раскрыл он руки, как бы приглашая девушку продолжить пламенные объятия. — Куда же ты от меня убегаешь, если мы не обо всём поговорили, если я ещё и книжек не нашёл!..

— Каких ещё книжек? — расплылся в интимно-ухмыляющейся улыбке дачник с канистрой коньяка. — Ты её за груди лапал — я сам тому свидетель, а книжек у тебя отродясь не было.

— Вы только представьте себе. — обращаясь к Алексею Николаевичу и жениху, с шустрым негодованием принялась рассказывать девушка. — Не успела я расстроиться опозданием на свадьбу и выбраться за пределы Липовой Горы, как меня догоняет этот вот паршивец на такси и спрашивает про дорогу, чтоб ему добраться до ближайшего букинистического магазина.

— Собрание сочинений Чехова за зря пропадает. — радуясь собственному глупому вранью, произнёс Витёк. — Издательство «Художественная Литература» за 1937-ой год. Раритет.

— Я стала догадываться, что он мне врёт, только когда он меня за грудь лапать принялся, а тогда я подумала, что не плохо бы самой прикупить Чехова, и говорю ему: а где у вас лежит Чехов?.. Он говорит: сами вы, девушка, садитесь в машину, велосипед мы как-нибудь уложим в багажник и поедем ко мне в село Телищево за Чеховым, тут недалеко. Обещал продать подешевле, а может быть и подарить.

— Я бы и подарил! — заверил таксист Витёк. — Я и сейчас готов подарить, если ты мне взаимностью ответишь!..

— Приехали очень скоро сюда. — подвела черту в рассказе Оксана Кузьминишна. — А он сначала коньяком своим похабным меня напоил, песни принялся под гитару петь, а затем целоваться полез. А Чеховым и не пахнет.

— Я видел, я всё видел. — подтвердил дачник с канистрой коньяка. — И песни эти слышал, и намерения Витька были весьма нешуточны, он тут заезжих девок постоянно шпилит. А этой девке, конечно, и я бы вдул. Вас Оксаной, кажется, зовут?..

— Урод какой-то и хамло. — сказала девушка про Витька, совершенно не замечая подкатов увесистого дачника. — Ничего я такому не дам, сколько бы не просил.

— А где же взор твой благоговейный? — недоумевал Витёк. — Где уважение к мужчине, как к защитнику и показателю стабильности?.. Ты меня срамишь почём зря, а сама получаешься стервой и феминисткой.

— Кем я получаюсь — это моё дело, которое касается только до меня, а таких прощелыг, каким ты себя выказал, я больше видеть не хочу! — окончательно рассердилась девушка, раскорябала подвернувшимся гвоздодёром крышку багажника у такси и вызволила свой велосипед на волю. — Прощай, Витёк, больше не свидимся!..

— Да у меня таких тёлочек, как ты, знаешь сколько ещё будет? — крикнул таксист ей вослед. — Я тебя, Оксанчик, пожалеть хотел — поскольку одинокой и беззащитной ты катилась по большой дороге, и ещё неизвестно куда бы прикатилась, но пускай теперь тебя обижает кто хочет — я пальцем не пошевелю! стерва ты и есть!..

— А ты на женщину не кричи! — неожиданно вступился за Оксану Кузьминишну взъерошенный жених. — Ты тут пакостишь каждодневно без всяких церемоний, и думаешь, что это всё тебе с рук сойдёт. А вот у меня с собой имеется тяжёлый бараний окорок, и я им тебе мозги повышибаю!..

И жених действительно принялся яростно размахивать пакетом с бараньим окороком и свадебными документами.

— Да ты кто такой по жизни? обоснуй! — потребовал Витёк, расправив плечи, но и слегка струхнув.

— Я тот самый жених, со свадьбы которого ты жену увёз неделю назад вместе с Кондратием Степанычем, и оба вы получаетесь подлецы!

Сказать, что Витёк оторопел — это ничего не сказать. Витёк словно бы раскупорил что-то внутри себя и истёк эмоциональной насыщенностью.

— Вон оно что! — неожиданно воскликнул дачник с канистрой коньяка. — Вон как состыковалась цепочка дней и неминучих событий!.. И я тут был неделю назад, когда Витёк привёз сюда девку молодую с дядькой, который без умолку о своём племяннике толковал: дескать, тому жениться невтерпёж, молодая кровь играет, так вот случай и подвернулся!.. Был я тут и всё видел своими глазами.

— Вот оно как замечательно устроилось! — пришла очередь радоваться и Алексею Николаевичу. — Значит вы, уважаемый, неделю назад зашли, как обычно, за покупкой канистры коньяка и наткнулись здесь на Кондратия Степаныча?

— Самым натуральным образом наткнулся. И многим фактам, случившимся прямо на моих глазах, был свидетелем.

— Тогда не жалейте нас, рассказывайте с подробностями. Но коротенько. — Подробности только помешают целостности представления случившейся тут картины, я сам не люблю подробностей. Неделю назад я, как вы верно заметили, пришёл за покупкой канистры коньяка, быстренько совершил сделку, и пока Кондратий Степаныч дегустировал вместе со мной напиток и растолковывал что-то о виноградниках, которыми его предки владели в дореволюционные времена, этот Витёк надругался над жениховой невестой, да так лихо, что теперь любой племянник — не говоря уж про племянника Кондратия Степаныча — от неё твёрдо отказался бы! Эта деваха здесь совершенно без всяких платьев скакала голышом и сетовала на собственную распущенность. «Уж если я такая блядь, — кричала она. — так пусть не достанусь я никому!» И опустошив канистру до дна, побежала топиться в колхозное озеро.