Добрые книжки - [121]

— Да уж, мы идём по жизни с тем багажом, который в нас закладывается ещё в детстве. — сказал Алексей Николаевич. — Но всякое поколение неизменно становится лучше предыдущего, и потому будем беречь наших детей.

Мужичок, повидавший дураков, с откровенным недоумением разглядывал Алексея Николаевича, как бы и признавая за ним наличие большого ума, но и имея в виду, что всякому умнику способно быть иногда донельзя тупым.

— Что вы мне тут всё про ваших детей рассказываете? вот эти ваши дети, посмотрите-ка на них повнимательней, полюбуйтесь на этих чертей! — он указал пальцем на детишек, беззаботно резвящихся на детской площадке. — Вы можете сколько угодно воображать про детскую непосредственность, удачно оберегающую ребёнка от задач, поставленных для возрождения страны. Но у меня есть вопросы, и я хотел бы их задать прямо сейчас, соображая, что ответить на эти вопросы будет весьма нелегко: что эти дети умеют делать уже сегодня? к чему категорически вменяемому они стремятся? чего они хотят от жизни?..

Мужички озабоченно пробухтели свои варианты ответов, но не слишком убедительно складывая их в апробированные слова. Кто-то даже и пожурил оратора за желание испортить всем настроение и покуролесить.

— А я знаком вон с тем мальчуганом, его зовут Павлик, он очень смышлёный. — приметил ребёнка Алексей Николаевич. — Вот мы и можем расспросить его обо всём, что нас интересует. Павлик, подойди сюда, не бойся!..

Павлик, до этого внимательно сражавшийся пластмассовыми солдатиками с огромной мухой, у которой предусмотрительно вырвал крылья, сейчас посмотрел на компанию взрослых, подзывающих его к себе, и странновато заскучал.

— Павлуша, будь другом, подойди к нам. Мы тебя надолго не задержим.

Мальчик в ответ не шевельнулся, но, кажется, собрался отчебучить что-то весьма неожиданное и охальническое. Из форточки окна на первом этаже выпросталась угрюмая голова, в которой без особого труда можно было узнать голову Виктора Леонидыча — отца Павлика.

— Паша, не корчь из себя идиота. — крикнул он мальчику со всей правомочной родительской строгостью. — Имей к взрослым людям уважение, раз у них до тебя дело имеется, и отвечай на все вопросы по существу. Тупень порнорылый.

Павлик лениво поднялся и походкой завзятого оболтуса подошёл к мужичкам, оживлённо ожидающим развлечений.

— Ты отличный пацан, Павлик. — подбодрил ребёнка улыбающийся Толян. — Помнишь, я тебе пистолет из деревяхи смастерил? как он у тебя поживает?..

— Сломался. — с ехидной скукой в голосе проговорил мальчик.

— Я тебе обязательно ещё один такой сделаю. Ты же меня знаешь: дядя Толя никогда не обманывает!

— Сделайте. — согласился Павлик.

— Да какой ещё нахрен пистолет?? — вмешался мужичок, повидавший дураков. — Ты вот нам всем скажи, как ты соображаешь насчёт своего будущего? кем ты хочешь быть?..

Павлик задумчиво почесал затылок.

— Ты, наверное, ещё как следует не задумывался над этим вопросом, у тебя одни игры на уме, но хоть какие-нибудь мечты на сей счёт имеются? — попробовал направить ребёнка на развивающуюся мысль Алексей Николаевич.

Павлик возвёл глаза к небу и попробовал что-нибудь сгенерировать.

— Говнюком будешь расти или всё-таки сублимируешь свои детские качества в ежечасный трудовой подвиг и патриотизм? — прикрикнул мужичок, повидавший дураков.

Павлик хлюпнул носом, и не слишком обрадовался будущим ежечасным подвигам.

— Не слушай этого дядю, он вздор несёт. — попробовал успокоить ребёнка Алексей Николаевич. — Просто соберись с мыслями и скажи нам, кем ты будешь, когда вырастешь?

— Мне мама сказала, что я буду музыкантом. — едва ли не промяукнул тихонько Павлик.

— Кем?? — вздрогнул Алексей Николаевич.

— Я буду песенки петь и на гитаре играть, а потом стану знаменитым, и все будут говорить: посмотрите, это тот самый Павлик!.. Люди мне будут завидовать — кажется, именно этого я добиваюсь. Зачем же мне ежечасный трудовой подвиг??

Озабоченный ропот пробежал по компании взрослых людей, не привыкших к меркантильным рассуждениям о земной славе, а ценящих нормальный человеческий труд, как естественную необходимость существования. Поскольку именно труд учитывается в единстве психологических законов человеческого развития, приводящих к одинаковым полезным результатам и пещерного человека, и кабинетного мыслителя.

— Паша, деточка, ну зачем ты всякую ерунду несёшь? — возмутился мужичок, повидавший дураков. — Если тебе мамка такие напутствия по жизни даёт, то плюнь ты на свою мамку. Нет, ну конечно ты можешь не взрослеть и заниматься всяческой ерундой, можешь и писюны сосать всю оставшуюся жизнь, но ты можешь сделать правильный выбор и пойти куда-нибудь работать. Если мозгов нет, то можно руками работать: не писюны тискать, а у станка на заводе стоять, например, но решать тебе. У мамки твоей рафинированный фашизм в мозгах присутствует — она, по всей видимости, страшная эгоистка у тебя! не слушайся свою мамку!!

— Павлик, лучше иди на завод работать, нежели в музыканты. — столь же убедительно строго заговорил Алексей Николаевич. — Мне поверь на этот счёт, я слишком хорошо знаю музыкантов и прочих всяких художников. Не слушай свою мамку, она фантазёрка просто.