Добрые книжки - [117]
— Помним, как же. — с удовольствием злопамятного старожила крякнул Михалыч. — А сын её вылечился в психушке и в Америку уехал, его там моя сноха встречала: что ж ты, спрашивает, родной матери и письмеца не напишешь?.. Да вот, говорит, адреса не помню!..
— Ну тогда никто про его Америку ничего не знал, квартиру бабкину продали и стали мусор вывозить. Вонь по всему подъезду стояла — просто пипец, собрали два контейнера мусорных, огромных таких, за ними специальная машина приезжала. Помните, в этих мусорных завалах даже мопед нашли старый — как она его к себе притащила, будучи совсем тощей старухой, мне лично непонятно!! Года три или четыре её квартира пустовала, всё никак проветрить не могли, и люди покупать отказывались; но тут я увидел, как из неё выходила молодая пара, значит, всё-таки нашлись дурачки и купили.
— Это мой мопед был. — вспомнил Санёк. — Он, когда мой был, то я на нём катался, а затем он сломался, и я на нём кататься уже не мог. Я тогда его выкинул, а эта бабка подобрала.
— А я позапамятовал, это у тебя «Верховина-3» тогда мопед был или «ЗИФ-77»? — спросил Михалыч, ненароком выказывая себя знатоком мототехники.
— «Верховина» у него была. — буркнул космонавт Сява. — Говно, а не мопед. Но хороший.
— Когда-то это был хороший мопед. — грустно сказал Санёк. — И даже отличный. А потом он сломался и стал плохим. Разве я поспешил бы его выкидывать, если б он был хорошим?.. Разумеется, я бы таким делом заниматься не стал. А так он сломался, и я его выкинул.
— Понятно. — покладисто улыбался Толян. — Всё мне теперь понятно с вами.
— Я вот когда не в посёлке Октябрьском жил, а в Дядьково, то у нас, в доме неподалёку, тоже одна чеканутая жила. — вступил в беседу шустрый малый Петюня, не выговаривая некоторых шипящих звуков, но вместо этого совершая жест двумя пальцами, как бы вытыкивая кому-то глаза. — Она к себе в квартиру таскала не только старый хлам, но прямо откровенный мусор и пищеотходы. Однажды зимой, прямо в тридцатиградусные морозы, непонятно что случилось: либо горы мусора проломили ей окно, либо сама хозяйка его зачем-то разбила, но половина хаты промёрзла за ночь, а в другой хозяйка спала бухая и ничего не чувствовала. И весь этот мусор, все эти помои, и вся эта вонючая дрянь, что натекла с них на пол — всё за ночь замёрзло, превратилось в лёд. У соседей снизу с потолка начал капать конденсат — они прямо понять ничего не могли, хотя и догадывались, что их соседка чеканутая. За дверью, когда её вскрыли, оказалась во всю высоту комнаты смёрзшаяся стена из мусора — тётка явно обладала талантом монументального конструирования. Эту стену прямо отбойным молотком долбили, часа три продолжалась непрерывная работа, а когда до хозяйки добрались, то она оказалась мёртвой. Рабочие говорили, что она лежала типа просроченной снегурочки, но им очень её убить хотелось, чтоб по второму разу сучка померла.
— Ох уж эти женщины!.. И в молодые лета ведут себя, словно дуры дурами, а когда старость нагрянет — дуреют окончательно. — ласково произнёс Шебуршунчик.
— Когда женщина сжимает и разжимает лобкокопчиковую мышцу — она делает два дела одновременно: она и себе тонус повышает, и партнёру побольше удовольствий доставляет. — внезапно изрёк мужичок по кличке Длинный.
Приятели с любопытством посмотрели на Длинного, ожидая продолжения пикантной истории, но Длинный многозначительно молчал.
— Ты это к чему? — спросил Михалыч.
— К тому, что у женщины возможно и в головном мозге такая мышца есть. Ей просто приятно дурачиться, она от этого процесса испытывает оргазм бабский — а мы в недоумении.
— Вон оно что. — успокоено расслабился Михалыч. — Конечно, если с этой стороны подходить к вопросу, то многое станет понятным. А вот я был знаком с одной женщиной, которая работала врачом, и мать её тоже работала врачом, причём детским врачом. Но вот скоро она была уволена — эта самая мать — за алкогольные возлияния на рабочем месте, причём она взяла себе за привычку рассказывать больным детям, какие все мужики козлы. Естественно, о филигранной докторской работе не могло быть и речи — её попросили уволиться, и даже какую-то медальку дали, типа она ветеран труда. Тут у старушки крыша окончательно поехала — как-никак старческая деменция на фоне алкогольных излияний — и она принялась таскать в квартиру всякий хлам с помоек. В двухкомнатной квартире стоял ужас, просто дикий ужас — я даже перестал в гости к ним ходить, чай пить. Но тут встречаю эту свою бывшую знакомую, ей сейчас лет пятьдесят и видок совсем неважнецкий, и она мне с ужасом говорит, что осознала себя такой же чокнутой, как мать!.. Наверное, эта разновидность шизофрении передаётся генетически. Теперь и старуха весь хлам с помоек в дом тащит, и дочь туда же. Причём, она сама понимает всю ненормальность своего поведения, она мне жалуется, что вся квартира в грязи непролазной, везде мрак и слой пыли в десять сантиметров. Какие-то куски валяются, остатки еды, горы мусорных пакетов, забитые чёрт-те знает каким шмотьём, которое выбрасывают люди на помойки — ботинки разных размеров, трусы ношеные, колготки рваные. Вторая комната забита под потолок, коридор захламлен непонятными мешками и тюками, кухня захламлена досками и палками, балкон тоже весь в хламе — короче, по всей квартире стоит срач и дикость!! Причём, она сама всё это понимает и жалуется мне, и спрашивает, не пора ли ей в психушку лечь. А я говорю, что конечно пора, и давно пора. И бабку туда же с собой в психушку надо забрать — ведь жить в таких условиях просто опасно лично для себя, не говоря уж про неудобства, доставляемые соседям. И возгорания бывают, и инфекции разные, да и мало ли. А она говорит, что, дескать, сама-то она не стесняется людской молвы и в психушку запросто ляжет, и может-быть даже с удовольствием ляжет, поскольку кормят три раза в день и всё такое, но мамке ейной лучше об этом деле даже не заикаться. В психушке пьянствовать не дают, а старуха водку пить не за что не бросит. Уверяет, что эта дрянь частенько вытаскивала её из эмоциональной жопы!!
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…