Добрые феечки Нью-Йорка - [37]

— Что? У кого забрала?

— У Хизер. Она несла его тебе в подарок от Динни.

— А как он попал к Динни?

Мораг пожала плечами:

— Так или иначе, эта идиотская навозная кучка выхватила из споррана цветок и принялась им размахивать. И нищенка сказала, что простым пелтастам не пристало владеть столь ценным трофеем, и по праву он принадлежит ей.

Керри стояла ошеломленная.

— В общем, гуляет наш цветочек.

— Да что уж, — сказала Керри. — Хорошо, хоть вам удалось спастись.

— Ну, вроде. Только вот, когда мы поворачивали на 4-ю улицу, я сказала Хизер, что если среди этих итальянок есть похожие на меня, ну, знаменитые своими экстрасенсорными способностями, то они вполне могут нас уже поджидать. Так и вышло. Они отобрали у нас деньги. Ужасный день. У меня все болит. Моя индейская головная повязка порвалась в клочья. У нас виски еще осталось?

Потягивая напиток, Мораг сказала:

— Приятно было повидаться с Хизер. Пока мы не поссорились.

— Опять из-за «Туллохгорума»?

Мораг покачала головой:

— Началось не с этого. Сначала она заявила, что я нарочно совала ноги ей в лицо, когда мы сидели в пакете у Магенты. Чертов вереск болотный, я просто пыталась устроиться поудобнее! А потом она сказала: неудивительно, что Макферсоны не могут толком сыграть ни одного стратспея, раз им вечно приходиться думать о своих здоровенных ступнях. Совершенно неспровоцированно. И потом мы стали спорить о «Туллохгоруме». А потом случилась эта история с цветком, и я сказала, что прибью ее за то, что она его потеряла. Нет, это действительно ужасный день.

Магента кандюхала дальше. События развивались прекрасно: она спасла своих, попавших под удар, и насобирала достаточно милостыни, чтобы приготовить новую порцию коктейля. А лучше всего то, что ценный трофей снова у нее. Теперь этот валлийский мак был дорог ей так же, как и обломки гитары, которые она носила в пакете, и она готова была сражаться за него не на жизнь, а на смерть.

Керри сбежала вниз, чтобы купить виски для Мораг. В магазине она встретила Динни.

— Привет, Керри, — сказал Динни, набравшись смелости. — Я хотел подарить тебе прекрасный цветок, но эта глупая фея Хизер его потеряла.

— Не смей лезть в мой цветочный алфавит! — выкрикнула Керри и саданула его кулаком по физиономии.

ДВАДЦАТЬ

Керри и Мораг сняли отличный урожай маргариток с чахлого пятачка на улице Хаустон.

Собранного хватило и для коллекции, и для украшения волос. Кроме того, Мораг положила пару цветков на тело нищего, лежавшее на 4-й улице.

— Который это? Уже девятый?

Войдя в дом, Керри сверилась с книжкой.

— «Маргаритка многолетняя», — прочитала она. — Это один из самых легких цветков в алфавите.

— М-м, — сказала Мораг, разглядывая себя в зеркало. — Я практически уверена, что маргаритки смотрятся лучше всего.

— Не исключено, — согласилась Керри. — Но сразу никогда не скажешь. Когда я впервые надела венок из тюльпанов, мне казалось, что теперь я буду счастлива всегда, но они мне быстро надоели. Тюльпан — цветок недалекий.

Вдруг она со злостью схватила гитару и воткнула в крошечный репетиционный усилитель.

— Где я найду замену этому маку? Осталось всего две недели!

Она принялась неумело играть «Вавилон». Мораг бросила печальный взгляд на разломанную скрипку. Помочь Керри она никак не могла.

Джонни Тандерс, в своем небесном обличии, парил над Куинсом, где прошло его детство, а затем собирался прошвырнуться по злачным местам Ист-Виллиджа. Он размышлял о гитаре. У Джонни было стойкое ощущение, что пока он не найдет ее, он не сможет быть полностью счастлив, даже на Небесах. А кроме того, если однажды кто-то из многочисленных небожителей задаст ему какой-нибудь не слишком приятный вопрос о его поведении на Земле, Джонни надеялся вместо ответа сыграть что-нибудь на гитаре. Раньше это проходило.

Джонни стелился вдоль Восточной 4-й улицы, и тут до его слуха донеслась мелодия, которая показалась знакомой.

Ну и ну, — подумал он. — Приятно, конечно, что тебя до сих пор исполняют, но это не «Вавилон», а кошмар какой-то!

Динни выглянул в окно. Четверо пуэрториканцев по-прежнему пинали мяч на углу. Что за идиотизм, а? Динни считал глупыми все спортивные игры, а уж футбол — глупее всех. Это ж вообще не американская игра.

В школе спортивные игры были для него, такого неуклюжего, настоящим кошмаром. Отец очень хотел, чтобы Динни играл в баскетбол. Как же Динни мечтал, чтобы баскетбол упразднили вовсе. А заодно и отца.

Динни бродил по комнате. У них с Хизер должен быть урок, но знаменитая Макферсонская Скрипка валялась на кровати. Феечка как пошла утром в бар, так и не возвращалась. Валяется, небось, пьяная в канаве.

Все утро снизу доносились одни и те же шекспировские строки. Сегодня опять шли пробы — постоянно приходили все новые исполнители и повторяли все те же неразборчивые слова. Никогда еще этот театр его не бесил так сильно.

Не зная, чем себя занять, он подумал было помыть плитку. Но тут же подавил это желание и переключился на телевизор.

— Эта великолепная цепочка из золота 583-ей пробы может стать вашей всего за 63 доллара!

Украшение, о котором шла речь, кружилось на маленьком вращающемся столике.