Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [75]
Чертеж крематория, украденный землемерами. На чертеже нанесены ступеньки, по которым заключенные должны были спускаться в морг, приспособленный под газовую камеру.
Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау
В конце декабря 1942 года Витольд помог организовать дерзкий побег из лагеря. Курьером Витольда стал двадцатичетырехлетний офицер военно-морского флота Мечислав Янушевский, работавший в отделе трудовых назначений. Витольд поручил Янушевскому доставить в Варшаву документы. Вместе с Мечиславом из лагеря бежал Отто, немец-капо, который помогал подпольщикам переходить из одних трудовых отрядов в другие, а также работник сыромятни Ян Комский и лагерный дантист Болеслав Кучбара. Все произошло 29 декабря. Болеслав надел заранее украденную эсэсовскую форму, они с Отто взяли повозку, нагруженную мебелью из столярной мастерской, — якобы для доставки в расположенный неподалеку дом одного из эсэсовцев. По пути они подобрали Мечислава и Яна, которые спрятались в шкафах, и покинули лагерь[644]. Немцы нашли только брошенную телегу и полосатые тюремные робы. В одной из рубах лежала записка, в которой в побеге обвинялся главный капо Бруно Бродневич[645].
Мечислав Янушевский, Ян Комский, Отто Кюзель и Болеслав Кучбара после побега, а также Анджей Харат и его дочь Владислава[646]. Предположительно декабрь 1942 года.
Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау
Витольд был восхищен остроумной выходкой беглецов — Бродневича потом долго допрашивали в штрафном блоке, — но чувство удовлетворения вскоре прошло. Эсэсовцы с особым рвением взялись за борьбу с подпольем. С 25 января начались массовые допросы. Последовали аресты и казни. Среди расстрелянных были и товарищи Витольда: работник морга Генек Обойский, Збигнев Рушчиньский, собравший радиопередатчик, и руководитель ячейки в Биркенау Ян Карч. Витольд приказал всем подпольщикам свернуть деятельность и предельно осторожно вести себя с новичками, приходившими в отряды. Поговаривали, что осведомители Грабнера наконец раскрыли заговор, целью которого был захват лагеря, и грядут массовые казни. Зиму заключенные провели в напряжении, а из отделения гестапо постоянно доносились жуткие крики[647].
В память Витольда врезалась одна сцена. Как-то вечером, возвращаясь из сыромятни, он увидел перед крематорием группу мужчин, женщин и детей. На улице было темно и холодно. Лица людей казались серыми как асфальт. Витольд понял: этих несчастных сейчас будут убивать, и они, скорее всего, тоже знали, что их ждет. Отравления газом нацисты проводили в Биркенау, а морг старого крематория в Аушвице иногда использовали для казни политзаключенных или еврейских семей, пойманных в окрестностях лагеря. Витольд старался не смотреть людям в глаза. Однако его взгляд выхватил из толпы мальчика лет десяти, такого же возраста, как и его сын Анджей. Ребенок недоумевающе оглядывался. Распахнулись ворота крематория. Мальчик и все остальные люди вошли внутрь. Последовали глухие выстрелы[648].
В ту ночь Витольд не сомкнул глаз. Он думал о том мальчике, и чувство горького стыда переполняло его сердце. Он столько рассуждал о восстании и Сопротивлении, но не смог сделать ничего даже ради одного-единственного ребенка. Еще хуже было осознавать то, что и эта боль пройдет, лицо мальчика сотрется из памяти и канет в небытие. Думая об убийствах евреев, Витольд испытывал ощущение внутренней пустоты, словно душа его медленно умирала. На сыромятне его повсюду окружали материальные свидетельства безжалостного уничтожения людей, но Витольд старался не отождествлять себя с убитыми нацистами евреями. «Видеть тела здоровых людей, убитых в газовой камере, страшно только в первый раз», — заметил он[649].
Чувство безразличия, охватившее Витольда, лишь усилилось из-за того, что нацисты немного изменили правила и начали чуть лучше обращаться с заключенными в главном лагере. Нацистское руководство столкнулось с огромным дефицитом рабочей силы, поэтому вынуждено было использовать в системе военно-промышленного производства труд узников концлагерей. Помимо строившейся фабрики IG Farben вокруг Освенцима появились десятки небольших заводов и вспомогательных лагерей. Заключенные в Аушвице занимали различные административные должности. В блоках были смонтированы санузлы, кроме того, эсэсовцы отменили утреннюю перекличку. Теперь заключенные могли помыться и побриться. Поскольку ткани для роб не хватало, заключенным разрешили носить гражданскую одежду, только на руке или на спине узников чертили красную полосу — метку заключенного. Комендант Хёсс даже велел прекратить издевательства над узниками. Разумеется, время от времени капо все-таки брали в руки дубинки, но даже тогда они словно были вынуждены напоминать заключенным: как-никак это лагерь смерти[650].
Витольд начал задумываться о побеге. Возможно, он единственный, кто сумеет убедить Ровецкого атаковать Аушвиц. В 1942 году было совершено почти сто семьдесят попыток побега из лагеря, но успешными оказались лишь чуть больше десяти из них. Витольд лично участвовал в разработке нескольких планов побега, но теперь придумать действенную схему никак не получалось. Один из его товарищей, трубоукладчик, рассказал Витольду о том, что под лагерем проложена разветвленная канализационная сеть, причем размер труб позволяет пролезть по ним взрослому человеку. Чтобы изучить этот вариант, Витольд перешел в отряд, сортировавший посылки: отряд работал в ночную смену, и совсем рядом находился один из канализационных люков. За работой отряда присматривал всего один эсэсовец, который обычно засыпал к двум часам ночи. Витольд раздобыл фонарик и комбинезон и темной февральской ночью выскользнул на улицу.
