Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [68]
Энтресс приказал санитарам собрать пациентов во дворе «для отправки в Биркенау». Смысл этих слов уловили не все, многие были слишком слабы, чтобы сопротивляться. Санитар Фред Штоссель, держа в руках длинный список, принялся зачитывать номера. Люди забирались в грузовики по пандусам, лежачих больных просто закидывали в кузов[587].
Деринг протиснулся к месту погрузки. Несмотря на очевидный риск, он сумел вытащить несколько человек из тех, кто почти выздоровел, пока Энтресс не заметил его.
— Ты с ума сошел? — заорал эсэсовец. — Это приказ из Берлина[588].
Погрузка больных заключенных. Тадеуш Потшебовский. Послевоенные годы.
Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау
— Они здоровы, — крикнул в ответ Деринг[589].
— Идиот! — рявкнул Энтресс, но все же позволил Дерингу забрать еще несколько человек, прежде чем грузовики были заполнены. Эсэсовец перешел в следующий блок, а Клер тщательно сверял номера. Кого-то не хватало. Клер посмотрел на толпу санитаров и заметил подозрительную фигуру сзади. Он указал на прятавшегося человека.
— Какой у тебя номер? — спросил немец. — Ты не санитар[590].
Заключенных везут в газовую камеру. Тадеуш Потшебовский. Послевоенные годы.
Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау
Санитары расступились, и все увидели пациента по имени Веслав Келар.
— Я здоров, господин обершарфюрер, я могу работать, — твердил Веслав[591].
Клер потащил Келара к стене блока и приказал ему ждать грузовик. Вскоре послышался рев двигателей. В этот момент мимо Келара пробегал Деринг.
— Доктор, доктор! — завопил Веслав. — Спасите меня! Я хочу жить![592]
Деринг посмотрел на него и отмахнулся. Фред уже зачитывал следующий список, и пациенты начали подниматься в кузова грузовиков. Келару уже казалось, что надежды нет, но Деринг неожиданно передумал. «Стой тут, — шепнул он, — а я поговорю с доктором Энтрессом»[593].
Когда Деринг вернулся, Клер уже тащил Веслава к ближайшей машине. Деринг преградил эсэсовцу путь. «Стой, стой! — крикнул Деринг. — Он нужен Энтрессу». И указал на Веслава. Клер злобно сверкнул глазами, но отпустил свою жертву.
— Беги, — произнес Деринг, обращаясь к Веславу. — Беги так быстро, как только хватит сил, и доложи доктору Энтрессу.
Отбор продолжался все утро. По подсчетам Деринга, 112 человек удалось спасти. Тем не менее 756 человек были казнены в газовой камере. Без малого четвертая часть обитателей госпиталя, в том числе все, кто не успел покинуть блок для выздоравливающих. Эсэсовцы нанесли сокрушительный удар по подполью. В ту ночь госпиталь словно опустел. Лишь рыдания санитаров нарушали тишину[594].
Садовник Эдвард Бернацкий был среди спасенных. Он передал Войчеху записку, в которой сообщил о случившемся.
«Столько работы, столько бессонных ночей, — писал Эдвард. — Столько людей были спасены от страшной болезни, а теперь все пропало»[595].
Через несколько дней после расправы с пациентами госпиталя Витольд начал ощущать недомогание. Он работал в главном лагере — наносил на стены рисунки, изображавшие сцены лагерной жизни, чтобы эсэсовцы использовали их для инструктажа. Перед глазами все плыло, суставы болели, он испытывал сильную жажду и никак не мог напиться. Витольд подумал, что вакцина не подействовала и он заразился тифом[596].
На следующее утро, когда он проснулся, тело невыносимо чесалось, а матрас был мокрым от пота. Витольд заставил себя встать и пойти на перекличку. На улице было тепло и душно, а он трясся, будто в судорогах. Старший блока позволил ему остаться в комнате, но предупредил, что на утро запланирована очередная общелагерная дезинсекция. Его соседи по комнате вскоре ушли, чтобы погрузиться в чаны с раствором хлора, а Витольд так и лежал на койке, не в силах даже пошевелиться[597].
В блок зашли капо — искали симулянтов. Внезапно у койки Витольда появился Деринг. Он проверил у Витольда пульс и поднял его рубаху. Тело Витольда сплошь покрывали красные гнойники. Тиф. Деринг помог Витольду встать и, поддерживая его под мышками, вывел из блока. Они шли мимо раздетых заключенных, стоявших в очереди на санобработку. Деринг положил друга в операционную. Витольд то приходил в себя, то снова терял сознание[598].
Ночью Витольд услышал крики и почувствовал сильную пульсацию в ушах. «Воздушная тревога! — орал кто-то. — Воздушная тревога!» Витольд отчаянно пытался собраться с мыслями. Разве такое возможно? Неужели союзники атакуют лагерь? Был ли это тот самый сигнал, которого он ждал? Прожекторы направили от блоков в ночное небо, и в помещении потемнело. Заключенные в блоках сгрудились у окон.
Нужно было действовать, но времени, чтобы поднять восстание, не было. Витольду казалось, будто тяжелая каменная плита придавила его к кровати. Земля содрогнулась от первого взрыва, и Витольд почувствовал, что звук идет со стороны Биркенау. Они целятся в газовые камеры? Последовал еще один глухой удар. Где-то вдалеке ночное небо озарила вспышка пламени. Витольд старался не потерять сознание, но постепенно все-таки погрузился в сон[599].
Лихорадка мучила Витольда целую неделю. Сыпь на его теле была настолько выраженной, что Деринг больше не мог скрывать друга в операционной — Энтресс непременно увидел бы больного и спросил бы, почему его не изолировали. Деринг вынужден был искать Витольду другое место и положил его в карантинный блок, где можно было остаться незамеченным в массе других пациентов. Деринг сделал Витольду укол, чтобы снизить температуру, а санитар Станислав Клоджиньский поил его лимонным соком с сахаром и прятал во время отборов
