Доброе сердце - [23]

— Позавтракаем? Затем мы можем сразу приступить к делу. — Он поднял глаза и улыбнулся одними губами. — Мне не терпится начать.

Над столом повисло тягостное молчание людей, не знающих, что ожидать друг от друга. Сьюзен едва чувствовала вкус сэндвича, время от времени украдкой бросая взгляд на Шона. Каждый раз она видела, что он смотрит на нее, и каждый раз смущенно отводила взгляд. Он же, напротив, смотрел на нее, не отрываясь, и ничуть при этом не смущался.

Шон подвинул к ней салатницу. Она покачала головой, не поднимая глаз.

— Ешьте, — приказал он.

Сьюзен сжала губы, поднялась и стала убирать со стола.

— Я сыта.

Шон молча наблюдал за ней и, когда она взяла его тарелку, приподнял бровь.

— Из чего следует, что я тоже сыт.

Она остановилась на секунду, затем, почувствовав его взгляд, бросилась к плите.

Откинувшись на стуле так, что заскрипели перекладины, он сдержал насмешливую улыбку, когда из чашки, которую она поставила перед ним, через край перелился кофе.

— Официантки из вас не получится.

— Я никогда и не собиралась стать ею, — отрезала она.

— Напрасно. Оставим в стороне качество обслуживания, но посетители с удовольствием смотрели бы на вас, особенно в этих узких джинсах.

Она остановилась, резко подвинула стул и села.

— Перестаньте.

Улыбка на его лице не была похожа ни на одну из прежних — теперь она стала ленивой и в то же время многозначительной.

— Перестать — что?

— Перестаньте так разговаривать со мной.

Его взгляд был откровенно чувственным.

— Я просто делаю вам комплимент.

— Вы отвратительны. И с удовольствием демонстрируете это. Вы просто издеваетесь надо мной.

Брови Шона удивленно приподнялись, но в серых глазах читалась угроза. Сьюзен отвернулась, не в силах больше выносить его сомнительные комплименты.

— Я не издеваюсь над вами, — наконец сказал он. — Просто я вас больше не обманываю. Вы честно объяснили, что остаетесь ради собственных эгоистических интересов, а я честно говорю, почему я охотно принимаю вас из тех же соображений. — Он наклонился над столом, и его голос, казалось, стал ниже на целую октаву. — Я хочу вас, Сьюзен. Я хочу вас в самом прямом смысле этого слова. А так, как мое поведение не имеет никакого отношения к тому, почему вы остались здесь, то я не вижу больше смысла в том, чтобы сдерживаться.

Она взглянула на него вызывающе, но за этим скрывалась боль. Он смеялся над ней, над ее чувствами, при этом ничего не испытывая сам, демонстрируя свою привлекательность, как будто это было оружие, направленное против того, кого ненавидишь.

— Я вас не понимаю, — прошептала она, готовая расплакаться. — Единственное, что я хочу сделать, — это доказать, что вы не бессердечный негодяй из книги Джудит Рентой. И совершенно неожиданно, вы начинаете доказывать обратное… — ее голос дрогнул.

Шон взглянул на нее искоса, скрестив руки на груди.

— Желать вас — значит быть бессердечным негодяем?

Она постаралась взять себя в руки и сохранить напускное безразличие. Он презирал ее, она это видела. Шон только хотел показать свою власть над ней.

Сьюзен проглотила ком, подступивший к горлу, и приняла суровый вид.

— Навязывать свое внимание женщине, которой оно не нужно, — значит быть бессердечным негодяем. И что интересно, именно в этом вас обвиняет Джудит Рентой.

Он посмотрел на Сьюзен с бесстрастным выражением лица, медленно поднялся и сказал, не глядя на нее:

— Мне нужно позвонить и доделать некоторые дела. Займите себя чем-нибудь на этот час.

7

Сьюзен поднималась по лестнице совершенно изможденная. На последней ступеньке она подумала, что дерзкое решение остаться и вести борьбу — катастрофически неудачный выбор. Она пыталась защитить себя, сделав вид, что преследует эгоистические цели, но теперь думала, что его смех вынести было бы проще, чем презрение. К этому она оказалась не готова.

Скажи ему правду, Сьюзен. Сознайся, что тебе наплевать на этот фильм и на свою карьеру, и может быть, даже на истину, назови ему настоящую причину того, почему ты поверила в него и хочешь остаться, чтобы помочь ему!

Закрыв за собой дверь своей комнаты, она постояла, глубоко дыша, как солдат, залечивающий рану перед новой схваткой. Сколько еще времени она сможет это выдержать, прежде чем сбежит домой?

Уезжай, Сьюзен! Он не испытывает тех чувств, которые испытываешь ты. Он совсем не нуждается в том, что нужно тебе. Зачем тебе эта боль? Уезжай. Убегай отсюда. Убежать всегда легче.

Она вздрогнула, устыдившись другой мысли: а не предлагает ли она ему сделку: люби меня, Шон, и я останусь и сделаю все, что нужно?

Сьюзен выпрямилась. Что он испытывает или не испытывает к ней — неважно, если она действительно верит ему. Защита справедливого дела — это то, что нужно исполнить во что бы то ни стало.

Решив не давать больше воли чувствам, она достала сумки и села на кровать. Ей нужно начать журналистское расследование, она совершенно не собиралась этим заниматься раньше. Она станет злейшим и опаснейшим врагом Джудит Рентой.

Сьюзен сразу почувствовала себя сильнее, и от этого ей стало легче. С блокнотом на коленях она старалась сосредоточиться и набросать план действий: позвонить Дону, попросить кого-либо в отделе информации выяснить состояние финансов семьи Рентой, посетить больницу, где лежала Джудит — все это можно не записывать, она и так прекрасно помнила, что нужно делать.