Добро пожаловать в Пхеньян! Ким Чен Ын и новая жизнь самой закрытой страны мира - [104]

СМИ в конечном счете хотят одного. «Когда вы рассказываете в эфире свою историю, нам надо, чтобы вы рыдали», – такую инструкцию давал продюсер одного очень популярного телевизионного ток-шоу подруге Ынчжу, участнице одного из таких шоу, посвященного рассказам северокорейцев об ужасах жизни на Севере, о том, что им пришлось выдержать, а также об их восторге по поводу свободы, которой они наслаждаются на Юге. «Вы можете выдавить слезы? Настоящие слезы. Потому что в противном случае вам никто не поверит».

Перед самыми яркими звездами этого цирка в конце концов встает неизбежная проблема: после того как твоя история появляется в СМИ, тебе больше нечего рассказать. Фабрикации, «заимствования» историй других людей становятся необходимостью. Позаимствовать чужую историю не так уж сложно – сообщество северокорейских беженцев на Юге достаточно маленькое, практически все друг друга знают. Ынчжу помнит, как однажды получила имейл от знакомой молодой женщины, ставшей большой звездой в кругу беженцев. В сообщении, отправленном практически всем знакомым, говорит Ынчжу, была просьба поделиться страшными подробностями своей жизни в Северной Корее и бегства оттуда – это ей нужно было для книги, которую она писала. У нее был заказ на эту книгу, но она столкнулась с явными трудностями при компиляции всех деталей в одну историю о жизни жертвы режима, как требовали того издатель и журналист-соавтор. Ынчжу проигнорировала это письмо, но другие – нет. И рассказы этих людей вошли в книгу той женщины, она присвоила их в процессе написания книги, сформировав «свою» ужасную «автобиографию», описывающую жизнь в жестоком полицейском государстве и полную опасностей дорогу к «свободе», которая в конечном счете стоила того.

Другие беженцы не обвинили открыто автора в том, что она фактически украла их истории. Люди, находящиеся в бесправном положении, редко выдвигают какие-либо претензии, а если и выдвигают, то их голос в подавляющем большинстве случаев просто игнорируется. Незначительные споры о различных противоречиях в ее книге прорвались наружу после публикации, но их быстро списали на психологические травмы, проблемы с памятью – в детстве все кажется немного другим – о детских годах, а также трудности перевода на английский язык.

К досаде Ынчжу, никто не ставил вопросов о необходимости решения более значимых, систематических проблем, которые были причиной искажения правды в этой книге. Книгу продолжали раскупать в больших количествах по всему миру, запись выступления автора на конференции TED[64], важной частью которого были, несомненно, настоящие слезы, разлетелась по социальным сетям. Говорят, что за свои лекции эта женщина теперь получает пяти- или даже шестизначные гонорары. Ынчжу продолжает: «Когда я смотрю на нее, то просто вижу человека, которому действительно неудобно. Я искренне верю, что она уже в самом деле не может отличить правду от выдумки в своих историях. Она больше не принадлежит сама себе. Она снова стала инструментом – просто другой системы пропаганды».

* * *

Есть нечто, что беспокоит Ынчжу больше, чем более или менее очевидная коррупция в «индустрии знаменитых перебежчиков» сама по себе, – она достаточно умна, чтобы понимать, что коррупция процветает повсюду, куда ни кинь взгляд, даже здесь, в так называемом «свободном мире». Ее возмущает та завуалированная, будто скрытая за какой-то туманной завесой форма обмана и мошенничества, которая обладает огромной силой. Когда люди прибывают в Южную Корею, они забывают, кто они, так и не примирившись со своим прошлым. Когда Ынчжу, наконец, добралась до посольства Южной Кореи в Таиланде, ее буквально бросили в огромную клетку, в которой ожидали своей очереди еще около четырехсот других женщин. В те дни перебежчиков было особенно много, поэтому, по какой-то бюрократической прихоти, в посольстве заявили, что за один раз в Сеул могут вылететь только пять человек. Ей пришлось ждать своей очереди вместе со всеми остальными.

«Они превратились в животных, – сказала Ынчжу. – Ситуация складывалась таким образом, что мы оказались в ловушке. А это привело к потере человеческого облика, и в каждом наружу вышли самые уродливые черты».

Так как эти женщины формально не были заключенными, а просто ожидали своей очереди на самолет, они были предоставлены сами себе в переполненном общем пространстве. Они не могли его покинуть, так как это – опять же формально – означало выход за территорию Южной Кореи и потерю своего места в очереди. На этом небольшом пятачке царила атмосфера тюремного террора: самые сильные и отвязные женщины устанавливали свои правила и обходились очень жестоко с теми, кто эти правила нарушал. «Одна девушка-тинейджер была на пятом месяце беременности, – рассказывала Ынчжу. – Она тайно подошла к одному из сотрудников посольства и спросила, нет ли возможности пройти вне очереди, учитывая ее положение. Когда другие женщины узнали об этом, они окружили девушку, целая банда, и били до тех пор, пока не случился выкидыш».

Каждая «беспредельщица» была хозяйкой на своей территории – части пола вокруг своего матраса. Если кто-то случайно ступал на эту «территорию», проходя мимо, то на него сыпался град ударов.