Добро Пожаловать В Ад - [31]

— Тормози! — воскликнул он: — Что за чертовщина?

Впереди, скрытый ночью, кто-то орал и дергал затвором:

— Пароль! Стрелять буду!.. Пароль!

«Свои, — успокоился комбат. — Чечены пароль бы не спрашивали…»

Приподнявшись, он откинул люк, но наверх, под пули перетрусившего часового, не полез, и, оставаясь под защитой брони, выкрикнул в отдушину:

— Свои, мать твою!.. Свои!

Переполошившийся караульный никак не брал в толк, откуда во враждебном краю, да еще ночью, которая, как известно, самое время для рыскавших в округе боевиков, могли оказаться свои, и продолжал драть глотку:

— Назад! Стрелять буду! Пароль!

Комбат матерно выругался и сокрушенно подумал:

«Боже, какой идиот! Такой вояка страшнее танка, настолько же предсказуем, как обезьяна с гранатой».

— Нарожают же… — проворчал вслух и снова крикнул в открытый люк. — Командира зови, живо!

А командир уже сам спешил на выстрелы. Из темноты, где орал часовой, выплыла неясная фигура, и другой голос — ниже и спокойнее — запросил:

— Слышь, кто там?

— Да свои… говорю же! — обрадовано отозвался майор и выбрался на броню. — Я командир мотострелкового батальона. Прибыл, что называется, для выполнения поставленной задачи… Хорошо же встречаете, славяне!

— Командир батареи старший лейтенант Васнецов, — в свете фар предстал крепкий малый в бушлате и шапке без кокарды, и крепость эту комбат испытал в рукопожатии. — А что касается встречи, так кто ж знал, свои вы иль чужие? По рации запрашиваем — тишина. Ждать, никого не ждем. А у вас даже бортовые номера замазаны…

— Закрасишь, когда прикажут. А со связью ты прав… На прежней волне до сих пор работаем.

Колонна уже расслабилась, захлопала дверями, ожила голосами и смехом. Уставшие солдаты спрыгивали из грузовиков, разминаясь.

— Пошли ко мне, — предложил Васнецов и повел гостя в поле наискось от дороги.

Диковинными шатрами выплывали из темноты ряды палаток, сразу за ними, на молочной пороше поля, темнели контуры тягачей с прицепленными орудиями.

Васнецов поднялся по приставленной лесенке в кунг ЗИЛа, потянул дверь. Яркий свет, хлынувший из будки, на мгновение ослепил комбата.

— А ты неплохо пристроился, — позавидовал он.

На жестяном поддоне шаяла, обдавая теплом, буржуйка, около нее сохла поленница дров. Возле занавешенного окошка приспособлена лежанка, застланная шинелью. Стол с оперативной картой. На вмонтированной в стену полке, рядом с открытой банкой тушенки, парился в стакане чай.

— Так жить можно…

— Ничего, — согласился старший лейтенант и, прихватив тряпкой створку, подбросил в огонь полено.

Он был совсем не богатырского роста, каким показался в темноте, но плотный сложением. Широкое, по-мальчишески круглое лицо с приплюснутым носом. Серые глаза приветливо смотрели на майора из- под густых пшеничных бровей.

— Давно ты здесь? — спросил комбат, принимая от Васнецова кружку с чаем.

— Пятые сутки пошли.

— И как?..

— Пока не на что жаловаться

Майор отхлебнул кипятка, и, обжигая пальцы, поспешно отставил кружку.

— А местные?.. Ладишь с ними?

— Соседствуем. — Пожал плечами Васнецов. — Населения в станице меньше половины осталось. Из чеченов, как прочуяли, что дело пахнет жареным, многие ушли. А русским деваться особо некуда…

— Но не тревожат?

— Боевики-то?.. В станице их нет, в Грозный подались. А вот оттуда ночами наведываются. Ходьбы, по-доброму, минут сорок… Иногда постреливают.

— Значит, живешь, как на пороховой бочке? Не зная, когда рванет…

— Ага… — согласился Васнецов. — Мне вот что интересно. Что в России обо всем этом говорят? Тут ведь, как на необитаемом острове Даже газет не привозят.

— У тебя можно курить? — спросил комбат. Достав из хромированного портсигара папиросу, постучал желтым ногтем по бумажному мундштуку, выбивая крошки табака. Смяв гармошкой гильзу, сунул в зубы.

— А на будущее… вы бы с куревом поаккуратнее, — посоветовал Васнецов. — В темноте категорически не советую. У меня вчера боец погиб. Хватило ума ночью закурить. Только спичкой чиркнул — бац, и прямо сюда, — он ткнул майору в мягкую ложбинку между выцветшими кустиками бровей. — Снайпер!.. В ночи уголек от цигарки за версту видать. Мой совет, лучше бросьте…

— Учту, — Комбат развеял зависший над столом клочковатый вонючий дым. — А насчет того, что о нас пишут… Я, брат, сам не знаю, чему верить. Вроде бы во Владике ведут мирные переговоры с Дудаевым, и в то же время наводняют Чечню войсками. Где логика? Или в этой дискуссии кулак — лучший аргумент?!. Не забивай себе голову… Поживем, увидим.

Комбат встал, застегнул пуговицы бушлата.

— Благодарю за угощение. Надо идти людей обустраивать. Покажешь, где можно палатки разбить?

— Ночью?! Нигде. Не надо недооценивать «чехов»…

— Кого? — переспросил майор.

— «Чехов»!.. Афганцы такое прозвище боевикам приклеили. Они раньше как душманов называли? Духами!.. И здесь малость подсократили. Чечены пока не жаловались… Так вот, если ночами они поблизости ошиваются, нет гарантии, что мину или растяжку не поставят. Дождись утра. А пока я распоряжусь, чтобы мои гвардейцы потеснились. Если кому из ваших не достанется места, пусть дрыхнут в БТРах. В них тоже тепло и мягко…