До самого дна - [13]

— И аккаунта Вконтакте у тебя тоже нет? — я улыбнулась.

— Да с кем я вообще разговариваю, — он смеясь откинулся на спинку кресла.

— Ну что мы все о плохом, да о плохом. Просто представь: если бы у тебя был аккаунт, ты бы выкидывал туда свои эпичные сэлфи на фоне заката. А толстые и малость глуповатые тетки из IT-отдела писали бы в комментариях, что тебе пора жениться. Завидующие твоей молодости, красоте и, самое главное, отсутствию толстой жены мужья этих теток писали бы приблизительно то же самое в надежде, что ты женишься на отъевшейся бабище и облысеешь, как и они сами. Ты бы уклончиво отвечал, что, может, позже, а на самом деле молился бы, чтобы все они от тебя отстали, — я глянула на него, чтобы проверить его реакцию. Он улыбался, закрыв глаза правой рукой. Хороший знак. — Мало чему можно позавидовать. Начинаешь любить свою жизнь, а?

— У тебя просто кошмарная фантазия.

— Ага. Вот ты только ненадолго соприкоснулся с ней, а каково мне? Я с ней живу. Постоянно, двадцать четыре на семь.

Атмосфера нормализовалась, и я успокоилась. Пожалуй, мне это нужно было даже больше, чем ему. Руки перестали трястись, настроение улучшилось, появилась некоторая бодрость — хоть всю ночь машину вести теперь.

Фонари на трассе практически не появлялись, они стояли по две-три штучки, когда мы проезжали небольшие деревеньки, но света от них было мало.

Так мы и добрались до бревенчатых домиков, которые все вместе именовались гостиницей «Князь Орлов».

Машина осталась стоять на стоянке. К утру ее заметет. Надеюсь, в прокате Хансу выдали какую-нибудь щетку от снега. Мы зашли в самый большой дом, и об этом оповестил колокольчик над входной дверью.

— Сейчас, иду-иду! — раздался голос расторопной женщины, которая явно сегодня была навеселе. Она вбежала в комнату и стала рыться в толстых тетрадях в поисках нужной. Наконец она, с невероятно счастливым видом, будто нашла алмаз размером со свой кулак, выудила ее из стопки. — На кого пойдет запись?

— Ханс Дюрер. С двумя односпальными кроватями.

— Ой, извините, но таких больше нет, осталось только две комнаты, каждая с одной двуспальной…

— Мы берем, — вмешалась я, игнорируя пристальный взгляд немца. — Что, все маги сюда сбежались, подальше от Новгорода?

— Да, кто сюда, а кто и того дальше. Все говорят, что-то ужасное надвигается, но никто толком не может объяснить, что именно! Только представьте, постоянно эта гнетущая атмосфера общей паники и истерии… Ужасно, просто неслыханно! Что все же происходит? Вы не знаете?

— Н-да, могу вас понять, — протянула я, игнорируя ее вопрос. Она этим ничуть не была расстроена.

— И насколько вы к нам?

— На ночь, — это уже сказал Ханс. — Сколько с нас?

— Восемь.

Он без лишних слов отсчитал восемь зеленых купюр и отдал женщине.

— Домик номер семь, второй этаж, — она отдала ключ.

Когда мы шли к указанному жилищу, я отметила, что машину уже изрядно замело, а ветер явно усилился.

— Не подумай, обычно здесь не так дорого. Просто клиентов много, вот они и подняли цену.

— Все, кто здесь ночует, — имеют сверхъестественные способности?

— Да, более ли менее. Хотя с ними могут быть друзья-люди за компанию, но это редкость.

Мы поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, и Ханс открыл ключом дверь, впустил меня внутрь, а затем зашел сам. Я, воспользовавшись элементом неожиданности, скинула ботинки, куртку швырнула на кровать и скрылась в ванной, быстро пролепетав, что я первая, и долго ванну занимать не буду.

Воду захотелось сделать невыносимо горячей, чтобы она расплавила мою плоть и добралась до самого костного мозга. И нет, я не замерзла. Под душем долго стоять не хватило терпения, а потому, домыв голову, я намотала на нее полотенце, надела растянутую футболку с каким-то лейблом рок группы, распавшейся в начале девяностых, и вышла.

Комната встретила меня приглушенным светом ночников, мои ботинки аккуратно стояли у стены, а куртка висела на вешалке, которую я благополучно не заметила. Ханса не было. Не дожидаясь его, я хорошенько потерла волосы сухими частями полотенца, и повесила последнее на батарею. Кровать уже была расстелена и условно разделена на две части. Немного подумав, я выбрала половину с более толстым одеялом. При всем уважении, но Ханс потерпит, не развалится.

С улицы раздался скрип лестницы, а затем щелчок ключа в замочной скважине. В номер вошел Ханс с двумя огромными бумажными пакетами.

— О, а я и забыла уже.

— Будешь сейчас есть?

— Ну, — я хотела было отказаться, но мой желудок сдал меня с потрохами, проурчав на весь Орлов.

— Это, видимо, да, — он разулся и прошел, отдавая мне один пакет и кладя второй на свою половину кровати. Пока я разворачивала полиэтилен, под которым хранилось мясо, напоминавшее шашлык (а может и нет, уже и не помню, как он выглядит), бывший похититель чародеев снял куртку, сел на кровать ко мне спиной и тоже принялся за еду.

— Ханс.

— М?

— Как ты относишься к творчеству… э, — я прочитала надпись на своей футболке, — The Men of Sorrow?

Он обернулся, смерил меня взглядом.

— Что тебе нужно?

— Хочу с тобой поговорить, но не знаю, о чем. Еда убивает мой мыслительный процесс, у меня тут кризис идей. Может, книги? Хотя, тебя лучше об оружии спрашивать… А тут уже я мало что знаю.