До последнего - [26]

Враждебность, читавшаяся во взгляде Кена, исчезла.

— Там не в кого было стрелять, Веб. Не было работы для снайперов. Нас было трое на крышах вокруг двора, и никто из нас не смог взять на прицел хотя бы один из этих проклятых пулеметов. Мы опасались стрелять еще и потому, что боялись рикошета в твою сторону.

— А парнишка? Парнишку-то вы хоть видели?

— Чернокожего мальчика? Конечно, видели — но только когда он шел по аллее с твоей запиской в бейсболке.

— А вот мы его просмотрели.

— Мы тоже — поначалу. Мы же за двором следили — и за твоими бойцами.

— А других парней засекли? Тех наркоманов, что шлялись по аллее?

— За ними все время наблюдал один из наших снайперов. Пока не началась стрельба, они все сидели на одном месте, а потом разбежались. Джеффрис считает, что они были удивлены происходящим ничуть не меньше всех остальных. Вот, значит, как обстояло дело с ними. А потом ТОЦ дал нам «зеленый», и мы стали спускаться в аллею.

— Что произошло потом?

— Как я уже говорил, мы встретились с группой «Хоутел». А потом вдруг увидели в небе сигнальную ракету. Мы остановились, чтобы обсудить, что это могло означать. А потом к нам подошел парнишка с твоей кепкой. Мы прочли записку и отправили на разведку Эверетта и Палмера. Но было уже поздно. — Тут Маккарти сделал паузу, и Веб увидел, как по его щеке скатилась слеза. Маккарти был приятным парнем с молодым симпатичным лицом. Когда-то у Веба тоже было такое.

— Я в жизни не слышал такой стрельбы, Веб, и никогда не чувствовал себя таким беспомощным, как в те минуты.

— Ты исполнял свой долг и все сделал правильно. Ничего другого ты бы сделать не смог. — Веб немного помолчал, а потом сказал: — Говорят, этот паренек исчез. Ничего про него не знаешь?

Маккарти покачал головой.

— Им занимались двое парней из группы «Хоутел». Романо и Кортес, насколько я помню.

Опять этот Романо. Хотя Вебу совсем этого не хотелось, он понял, что серьезного разговора с ним избежать не удастся.

— А ты чем занимался?

— Вошел во двор вместе с другими ребятами. Мы тебя видели, но ты был не в себе. — Маккарти опустил глаза и некоторое время изучал свои руки. — А потом мы увидели то, что осталось от группы «Чарли». — Он снова поднял глаза на Веба. — Парочка снайперов рассказала мне о том, что ты сотворил с теми пулеметами, вернувшись во двор. В это даже трудно поверить. Должно быть, это твое ирландское везение — в противном случае тебе вряд ли бы удалось с ними расправиться. До сих пор представить себе не могу, как у тебя хватило сил вернуться во двор. Мне бы, во всяком случае, это не удалось.

— Удалось бы, Кен. И ты все сделал бы так же, как я, — даже лучше.

Эта фраза, похоже, несколько озадачила Маккарти.

— Скажи, после того как ты вышел со двора, ты видел того парнишку?

Маккарти задумался.

— Помнится, когда я вышел, он сидел на перевернутом мусорном баке. К тому времени из домов уже стали выходить жители.

— Ты не заметил, часом, кто-нибудь разговаривал с этим парнем?

Маккарти снова на мгновение задумался.

— Нет, вокруг него никого из местных не было. Зато Романо с кем-то разговаривал. Вот, пожалуй, и все, что я помню.

— Ты узнал бы кого-нибудь из местных, стоявших рядом?

— Я к ним не присматривался. Ты ведь знаешь, мы стараемся особенно не светиться.

— А люди из ДЕА? Они знают местных в лицо?

— Больше я тебе ничего не могу сказать, Веб.

— А с Романо ты разговаривал?

— Недолго.

— Не верь всему, что тебе говорят, Кен. Это вредно для здоровья.

— Это относится и к тебе? — со значением спросил Кен.

— И ко мне тоже.

Уже отъезжая от Куантико, Веб подумал, что выяснить ему предстоит немало. Конечно, официального поручения расследовать это дело ему никто не давал, но если разобраться, оно имело к нему куда большее отношение, чем к кому бы то ни было. Но прежде чем приступать к расследованию, ему следовало сделать одну важную вещь. Он должен был выяснить, что произошло с десятилетним пареньком, у которого не было рубашки, зато имелась на лице отметина от пули.

6

За три дня Веб побывал на шести похоронах. Когда он пришел на четвертые, то уже не смог пролить ни единой слезинки. Он входил в церковь или похоронное агентство, где проходила церемония прощания с покойным, и бродил как потерянный, краем уха слушая разговоры людей, которых он в большинстве своем не знал и которые без конца говорили об усопших. Но он молчал, поскольку знал убитых куда лучше, нежели те, кто пришел проводить их в последний путь. В определенном смысле он знал их лучше, чем кто-либо еще. У него было такое ощущение, что его нервы потеряли чувствительность, а часть души умерла вместе с его товарищами. Должно быть, он многое делал не так, как требовалось в подобных случаях, но не замечал этого. Один раз ему даже показалось, что он может рассмеяться вслух, и эта мысль его ужаснула.

Во время общей заупокойной службы одна часть гробов была открыта, а другая — заколочена. Некоторых бойцов группы «Чарли» пули изуродовали не так сильно, как остальных, поэтому гробы не стали закрывать. На траурной церемонии Веб чувствовал себя ужасно. Он снова обмотал бинтами и марлей руку — потому что стыдился своей ничтожной раны. Он знал, что это проявление слабости с его стороны, но ничего не мог с собой поделать. Он догадывался, что само его присутствие на церемонии оскорбляет чувства знакомых и родственников усопших. Ведь они знали только то, что Веб Лондон вместе со всеми участвовал в операции, но по какой-то непонятной причине избежал смерти. Да и ранение у него было незначительное — царапина, не более. Неужели он удрал? И бросил своих товарищей, оставив их умирать в том ужасном дворе? Эти вопросы проступали во взглядах и на лицах большинства присутствующих. Интересно, подумал Веб, всегда ли так относятся к человеку, которому одному из всех удалось выжить?