Веб Лондон держал в руках полуавтоматическую винтовку СР-75, которую по специальному заказу изготовил для него один легендарный оружейник. Пули из СР не просто дырявили плоть — они превращали ее в кровавое месиво. Без этого смертоносного оружия Веб никогда не выходил из дома, поскольку его жизнь была напрямую связана с насилием. Он всегда был готов убивать, делал это профессионально и ошибок не допускал. Бог знает, что бы с ним случилось, если бы он пристрелил не того, кого нужно. Скорее всего в ответ он тоже схлопотал бы пулю — или же до конца жизни чувствовал себя несчастным. Уж такой непростой способ зарабатывать себе на хлеб выбрал Веб. Он не сказал бы, что любит эту работу, но в своем деле был специалистом экстракласса.
Хотя оружие являлось как бы естественным продолжением руки Веба и он никогда с ним не расставался, к разряду людей, которые холили и лелеяли свои пушки, он тем не менее не относился. Он никогда не называл свой пистолет 45-го калибра, к примеру, «дружком» и не придумывал для него других нежных имен. Оружие как таковое являлось одной из важнейших составляющих его жизни, и он знал, что пушку, как и дикого зверя, очень нелегко приручить. Даже опытный коп в критической ситуации в восьми случаях из десяти допускал промах. Для Веба подобное соотношение было не просто неприемлемым — оно было равносильно самоубийству. В его характере уживалось множество противоречивых качеств, но стремления умереть смертью героя среди них не значилось. Зато желающих пристрелить Веба было множество, и один раз им это почти удалось.
Пять лет назад его так изрешетили, что он потерял литр или два крови, залив ею пол гимнастического зала одной школы, когда выбирался из набитого убитыми и умирающими помещения. После того как Веб оправился от ран, что, надо сказать, немало удивило лечивших его врачей, он стал носить с собой винтовку СР — вместо короткоствольного автомата, которым были вооружены его товарищи. СР напоминала боевую армейскую М-16, стреляла такими же мощными пулями 308-го калибра и, помимо прочего, служила еще и великолепным средством устрашения. СР имела такой грозный вид, что дружить с ее владельцем готов был каждый.
Сквозь тонированное стекло «субурбана» Веб наблюдал за группами собравшихся на углах улиц людей, одновременно отмечая подозрительных субъектов, нырявших в глубь темных аллей. По мере того как «субурбан» все глубже проникал на территорию врага, Веб все чаще поглядывал на проезжую часть, где, как ему было известно, самый безобидный на первый взгляд автомобиль в любой момент мог превратиться в хорошо вооруженный броневик. Подозрение вызывал каждый напряженный, ищущий взгляд, каждый кивок головы или торопливые движения давивших на кнопки мобильника пальцев, ибо все это могло представлять угрозу старине Вебу.
«Субурбан» повернул за угол и остановился. Веб окинул взглядом сидевших рядом шестерых мужчин. Он знал, что они думают о том же, что и он: как бы поскорее выскочить из машины, занять ближайшие укрытия и открыть веерный огонь. Страха он не испытывал. Вот нервы — другое дело. Адреналин не был ему помощником; если вдуматься, именно из-за избытка адреналина его было легче всего убить.
Чтобы успокоиться, Веб сделал глубокий вдох. Его пульс не должен превышать шестидесяти — семидесяти ударов в минуту. При восьмидесяти пяти, например, прижатая к телу винтовка начинала вибрировать, а при девяноста трудно было в нужный момент нажать на спуск. Кровь так сильно начинала пульсировать в жилах, особенно в руках и в области плечевого пояса, что для стрелка такое состояние было сродни катастрофе. При ста ударах в минуту моментально терялись все снайперские навыки, и невозможно было попасть даже в слона с расстояния трех футов. Оставалось лишь написать у себя на лбу что-нибудь вроде «пристрелите меня поскорей», — потому что именно этим все скорее всего бы и закончилось.
Веб, выпустив пар и расслабившись, замер на сиденье, мысленно выстраивая вокруг себя стену покоя, чтобы отгородиться от царившего вокруг хаоса.
«Субурбан» ожил, сдвинулся с места, снова завернул за угол и остановился. Веб знал, что больше утюжить углы им не придется. Переключатель стационарного радио был сломан, и Тедди Райнер, приблизив губы к висевшему у него на плече микрофону, или «майку», как он его называл, сказал:
— "Чарли" вызывает ТОЦ. Прошу вашего разрешения на принятие самостоятельных решений и переход на «желтый» режим.
Веб через свое приемопередающее устройство услышал короткий ответ ТОЦ — тактического операционного центра:
— Понял вас, «Чарли». Ждите ответа.
В мире Веба Лондона «желтый» режим означал высшую степень боеготовности и секретности. «Зеленый» же сигнализировал о начале боевых действий. Это был, так сказать, момент истины. Однако поездка по этому кошмарному кварталу в промежутке между двумя режимами — более спокойным «желтым» и кризисным «зеленым» — нередко бывала сопряжена со всякого рода неожиданностями.