До конца жизни - [62]

Галя, которая часто наблюдает за всем этим, злится на нее, ругает:

— Ну разве можно так, разве можно? Они же ничего не понимают, ничегосеньки не понимают эти аисты. Им лишь бы драться.

Самка молчит.

Галя обижается еще больше. Ей становится жалко глупых аистов. Но вместе с тем что-то горячее подкатывается у Гали к сердцу. Она замирает, долго прислушивается к себе и ничего не может понять…

Наконец один аист признает себя побежденным и улетает. Гале кажется, что улетел он зря. Ведь у него и крылья пошире и дрался он лучше. Вот чудной! А может, он просто решил, что из-за такой драться не стоит. Так ей и надо. Подумаешь… Даже не посмотрит…

Но снова что-то необъяснимое шевельнется у Гали в сердце. Она нахмурит брови, задумается и убежит домой. Сядет готовить уроки, но в голову ничего не идет, Мать спросит ее:

— Что с тобой, Галя? Может, заболела?

— Нет.

— А чего невеселая?

— Да так.

Мать положит ей на лоб руку:

— И голова горячая…

Тогда Галя сочиняет историю, будто она поругалась в школе с Ленкой. Вот и невесело. Мать успокаивает ее:

— Это не беда. Еще помиритесь.

В этом году Галя тоже видела, как дрались аисты. Сердилась на самку, жалела улетевшего. Но с ней творилось что-то совсем непонятное. Сердце то прыгало, как мячик, то вовсе затихало… Тогда Гале казалось, что она сейчас умрет. Прямо здесь под сосной умрет… Не может же она жить, если сердце остановится…

А тут еще на русской литературе прислал дурацкую записку Мишка Краснов. Ничего, конечно, такого, о чем пишет Ленке Володя из девятого класса, там не было. Просто просил списать геометрию. Дурак он рыжий! Будто не знает, что Галя сама геометрию всегда списывает.

Галя хотела вначале показать записку Ленке. Но потом передумала, спрятала ее в портфель. Ответ писать она не стала, хоть и мучилась долго. Ей ведь до этого никто записок не писал. А Мишка все поглядывал на нее, ждал, наверное. Ну его, рыжий такой. Еще и теперь дразнят:

Рыжий сам,

рыжу взял,

рыжий поп повенчал,

рыжа музыка играла,

рыжа девка танцевала.

Вот если бы кто другой написал, да еще со стихами, как Володя Ленке пишет, то Галя, может, и ответила бы. А Мишка ей не нравится. Все смотрит и смотрит. Домой тоже старается идти вместе, потому что живут они рядом.

Дома у него одна мать. А отец их бросил и теперь работает в городе.

Весною и летом Мишка живет на Быстром острове в хате, которая осталась от птицефермы. Перевозит косарей и пастухов. За это ему дают сенокос. Все время он на речке. Когда ни приди. То ловит рыбу, то купается, то косит возле берега на подстилку царь-зелье и сопит:

— Ух-х… ух-х… ух-х…

Галя сама слышала. И еще слышала, как он поздно вечером кричит:

— Эге-ге-ге-гей!..

А утки за Колодным отвечают ему:

— Го-го-го-го-о-о!..

Чудной какой-то.

После того раза он записки часто ей стал передавать. Стоит Галя на переменке возле окна, книгу читает, а Миша проходит мимо и незаметно записку на подоконник бросит. Галя при нем записки не забирает. Еще подумает что-нибудь. Но как только он пройдет, спрячет ее в книжку. А он пишет что попало. Один раз написал:

«Приезжай на остров. Вместе уроки будем готовить».

Галя разозлилась и ответила: «Больно мне нужен твой остров». Миша после этого сидел на уроках, как сыч надутый. Страдал, наверное. Смех!

А вечером вдруг заявился к ней.

— Что по алгебре? — спрашивает.

Но Галя видит, по глазам видит, что сделал алгебру. Давно сделал. Притворяется просто… Она нарочно показала ему не ту задачку. Только потом весь вечер мучилась — вдруг, правда, не знал. Еще двойку получит. Не вытерпела, побежала к Ленке, рассказала ей обо всем. А та:

— Галь, а рыжий-то влюбился в тебя по уши.

Почем она знает? Подумаешь, задачку пришел спросить.

— Вот еще, — отмахнулась Галя.

— Ей-богу, влюбился. У него даже веснушек стало больше.

— Между прочим, они сходят.

— А может, ты тоже в него влюбилась? Точно, Галька, влюбилась. Раз обижаешься, значит, влюбилась.

— И ничего не влюбилась.

— А я в Володьку, знаешь как?! До смерти!

И пошла хвастаться, как она Володьку любит и как глаза всем повыцарапает, если на него кто хоть посмотрит.

Очень нужно…

Но все это было весной. А сейчас уже лето, и Гале некогда об этом даже вспоминать, потому что ей надо нянчить Надьку. Надька капризная. Не успеет Галя отвернуться, как она чего-нибудь просит. То дай ей молока, то дай хлеба, то нарви клубники. Горе! А тут еще эти куры! Целая орава. И все прутся на огород. Разве усмотришь?! Особенно петух. Противнющий. Вначале ходит по двору, гребется возле яблони, потом вдруг взлетает на забор, кричит на всю голову ку-ка-ре-ку и прыгает в жито. За ним пробираются куры. Тогда Гале приходится разбирать все баррикады, которые она возвела с утра, и загонять их назад.

Но пока она бегает из одного конца огорода в другой, Надька обязательно выпустит из ящика цыплят. Мать купила целых два десятка. Думала подпустить к курице, которая начала квохтать. Но та ходить с цыплятами не стала. Теперь они сироты и сидят в ящике. Галя кормит их пшеном и спасает от соседского кота. Надьке выпустить цыплят, конечно, ничего не стоит. А Гале после попробуй их половить. Ведь они совсем глупые. Заберутся в дрова, и никакими судьбами их оттуда не выгонишь.