До конца жизни - [16]

В общем, переживать и тревожиться Ивану Владимировичу было из-за чего. Хотелось, конечно, чтоб рыбалка удалась… Он не выдержал и поздно вечером, уже из дома, еще раз позвонил Зимину:

— Как там у тебя?

— Да все в порядке, — успокоил его тот, а потом робко поинтересовался: — Он что пьет? Не слышали?

— А бог его знает, — ответил Иван Владимирович. — Все, наверное.

* * *

Утром в половине шестого Иван Владимирович уже был на работе. В такую рань, конечно, Николай Савельевич вряд ли приедет. Но уж лучше ждать на месте, чем томиться и нервничать дома.

Чтоб не терять попусту времени, Иван Владимирович взялся за бумаги, которых у него всегда невпроворот, но потом отложил их в сторону. На душе было тревожно, и никакие дела в голову не лезли. Хотя чего бы, казалось, тревожиться? Не с проверкой же едет к нему Николай Савельевич?

К счастью, ждать Ивану Владимировичу пришлось недолго. В начале седьмого снежно-голубая, мокрая от утренней росы и тумана «Волга» Николая Савельевича бесшумно и вовсе неугрожающе подъехала к комбинату.

Иван Владимирович легко сбежал по ступенькам и перехватил Николая Савельевича у подъезда.

Тот сразу протянул ему руку, улыбнулся.

— Ну что, незваный гость хуже татарина?

— Да что вы, — замялся Иван Владимирович.

— Ладно, ладно. Куда поедем?

— Может, вначале перекусить?

Николай Савельевич весело, но вместе с тем изучающе посмотрел на Ивана Владимировича:

— Что ж ты думаешь, я до сих пор голодный хожу?

Иван Владимирович покраснел за свою невольную промашку (хотя какая тут промашка: не спросить ведь тоже было бы неловко) и сразу не нашелся, что ответить. Николай Савельевич, видно, заметил это и помог ему:

— Так куда все же поедем?

— Да есть тут одно место…

— Темное небось какое-нибудь, — опять настроился на шутливый лад Николай Савельевич.

— Не так чтобы… — наконец засмеялся и Иван Владимирович и сразу почувствовал, как у него отлегло от сердца.

Переживая эту нахлынувшую на него легкость и отдохновение, Иван Владимирович по-мальчишески засуетился и принялся убеждать Николая Савельевича, что «Волгу» его вместе с шофером лучше всего отправить назад, а самим ехать на «газике». Так оно будет надежнее: дороги по району пока что не бог весть какие. К тому же едут они на рыбалку, а это значит: луг, речка, а может, где и болото.

Николай Савельевич спорить не стал, окликнул шофера, до этого все время сидевшего в машине, и отдал ему распоряжение. Тот торопливо чиркнул зажиганием, но потом остановился и перенес из «Волги» в стоявший неподалеку «газик» спиннинг Николая Савельевича и два свертка.

При виде этих свертков Иван Владимирович совсем повеселел. До этого он помимо всего прочего переживал еще и за свой точно такой же сверток, который всего полчаса тому назад запрятал в «газике» под сиденьем. Спокойней ему стало и за вчерашние осторожные слова Зимина…

Но как только они выехали за город и Николай Савельевич во второй раз поинтересовался: «Ну, так как же у вас тут жизнь?», Иваном Владимировичем опять овладела тревога. Подобных вопросов он, правда, давно уже не боялся: дела на комбинате Иван Владимирович знал как свои пять пальцев. Но быть спокойным ему не давала та давняя потаенная мысль о возможном выдвижении. Поэтому отвечать Иван Владимирович начал осторожно и даже немного с хитрецой, которой научился у знакомых председателей колхозов:

— Ничего, живем помаленьку, боремся.

— А с планом как? — допытывался Николай Савельевич.

Но и тут Иван Владимирович схитрил:

— По сводкам на третьем месте идем.

— Да это я знаю. А на самом деле как?

— На самом деле что ж, — чуть нарочито вздохнул Иван Владимирович. — Похуже, понятно, чем в первом квартале. Так сырье ведь не то.

— Ну, это не причина.

— И то правда…

Больше Николай Савельевич ни о чем Ивана Владимировича не расспрашивал. Он молча смотрел в окно, должно быть любуясь всем, что попадалось ему на глаза: березовыми и осиновыми рощами, тянувшимся вдоль дороги овсяным полем, небольшими озерцами, то там, то здесь блестевшими на утреннем солнце. Но от этого его молчания легче Ивану Владимировичу не стало. В голове у него даже промелькнуло подозрение, что Николай Савельевич приехал по какому-либо тревожному сигналу и теперь такими вот второстепенными вопросами, таким вот как будто равнодушным молчанием испытывает Ивана Владимировича.

Мучился Иван Владимирович от всевозможных догадок и предположений до самой Прохоровки, центральной усадьбы «Рассвета». Несколько раз он даже порывался было расспросить обо всем напрямую, но потом сдерживал себя, боясь попасть в неловкое, смешное положение. А это совсем ни к чему. Вдруг разговор все-таки пойдет о переводе…

Когда они подъехали к правлению, оттуда торопливо, точно так, как утром Иван Владимирович, выскочил Зимин, а с ним небольшого роста сухонький старичок, которого Иван Владимирович, помнится, уже где-то видел.

Стали знакомиться.

Зимин доложился как-то по-военному, строго и даже непривычно для него:

— Зимин Афанасий Михайлович, председатель колхоза.

Потом и старичок поочередно, вначале Ивану Владимировичу, а после Николаю Савельевичу протянул заскорузлую, видавшую виды руку и назвался: