До конца времен - [94]

Издательство было нью-йоркским, но его название ничего ей не говорило.

А еще мгновение спустя Лили вдруг поняла, что сама судьба вложила ей в руки шанс, о котором она столько думала. Эта книга… она как будто была положена здесь в ответ на ее молитвы. Выхватив из кармана огрызок карандаша и клочок бумаги, Лиллибет быстро записала название и адрес издательства. Она уже почти не сомневалась, что это знак, что душа Ревекки на небесах пришла к ней на помощь. Решено, она пошлет свою рукопись в Нью-Йорк, и будь что будет!

Положив книгу обратно на скамью, Лиллибет решительно вошла в административное здание, чтобы разыскать мистера Латтимера. Довольно скоро она обнаружила его в кабинете, где он сидел за столом и что-то набирал на клавиатуре компьютера.

– Можно войти? – вежливо спросила Лили, предварительно постучав согнутым пальцем по полуоткрытой двери, и Латтимер невольно вздрогнул от неожиданности.

– Конечно… – Подняв голову, он встретился с ней глазами. Ее взгляд был открытым и прямым, без тени страха и робости – только легкое смущение, вызванное непривычной обстановкой. Лиллибет действительно редко сталкивалась с «англичанами» и не была на сто процентов уверена, как ей следует держаться. За всю свою жизнь она видела вблизи только государственных чиновников, которые встречались со старейшинами общины по поводу, кажется, переписи населения, да еще журналистов, пожарных и полицейских, которые во множестве съехались в Никель-Майнз в тот трагический день, когда погибла ее мать.

– Чем могу служить, Лиллибет? – Джо сразу запомнил ее имя. Да и как он мог его забыть, даже если бы Лили не навеяла ему воспоминания о его первой и единственной любви?

– Скажите, мистер Латтимер, вы… Мне нужно отправить в Нью-Йорк одну небольшую посылку. Не могли бы вы сделать это для меня? – «В Нью-Йорк!» – мысленно повторила она. Для нее это звучало как «на другую планету», хотя о Нью-Йорке Лили читала достаточно много.

– Разумеется. Никаких проблем, Лиллибет. – Джо с огромным с удовольствием произносил ее имя – настолько оно ему нравилось. Как и сама Лили, впрочем. – Мы каждый день что-нибудь куда-нибудь отправляем, так что это будет совсем не трудно. – Он старался говорить спокойно, чтобы она не подумала, будто для него это сколь-нибудь сложно. Не стал Джо и интересоваться, что она отправляет и почему.

– Есть одна проблема, мистер Латтимер. – Лили слегка покраснела. – Я… у меня нет денег, чтобы заплатить вам. – Она хорошо знала, что у отца был счет в банке, на который Латтимер переводил деньги за молоко, но Лили считала, что у нее нет никакого права взять оттуда хотя бы доллар.

Джо Латтимер радушно улыбнулся и встал из-за стола.

– Думаю, – сказал он, – я в состоянии заплатить за вашу посылку, если только вы не собираетесь послать в Нью-Йорк лошадь или пианино.

Это была удачная шутка, и Лиллибет рассмеялась, но скорее от облегчения.

– Нет, что вы! Это просто… несколько тетрадей. Я привезу их завтра, можно?.. – Ее глаза сверкали, а лицо раскраснелось, отчего она стала еще красивее.

– Привозите, когда вам будет удобно. Я обо всем позабочусь, только оставьте мне адрес. И передавайте мои наилучшие пожелания мистеру Петерсену, – добавил Джо, выходя вместе с Лили во двор, где двое парней заканчивали укладывать в тележку головки сыра и бруски масла в больших жестяных контейнерах. Масло Петерсены использовали сами, что касается сыра, то он предназначался для продажи. Генрик утверждал, что козий сыр пользуется хорошим спросом у «англичан».

– Значит, до завтра, – попрощался с ней Джо Латтимер и вернулся в офис, а Лили взобралась на козлы и, легонько хлестнув лошадь поводьями по спине, тронулась в обратный путь. Старушка Бет торопилась попасть домой и бежала довольно резво, но Лиллибет не стала ее сдерживать. Сейчас ей самой хотелось поскорее оказаться в своей комнате, потом достать из-под матраса заветные тетради и упаковать их как следует, чтобы завтра… Да, завтра она сделает первый шаг навстречу своей судьбе. Чем все закончится, Лили не знала, но пока она ехала через лес, ее лицо буквально светилось от радости. «Это судьба», – думала она. Ей удалось найти способ передать рукопись издателю. Ее книга попадет в Нью-Йорк!

А в это время Джо Латтимер сидел в своем кабинете и вспоминал девушку, которую он любил сорок лет назад.

* * *

Как Лиллибет и думала, на следующий день ее братья все еще были далеки от выздоровления. Близнецам даже стало хуже, и Маргарет обещала прийти и побыть с ними, пока Лили отвезет на сыроварню вторую партию молока. Врача они вызывать не стали. Ветрянка считалась неопасным заболеванием, и тем не менее все трое братьев ужасно себя жалели – даже старший Уилл, у которого было заметно меньше волдырей, чем у Марка и Иосии.

С утра Лиллибет, как всегда, доила коров, а потом стала грузить на повозку фляги с молоком – на этот раз еще и с козьим. Коз в хозяйстве Генрика Петерсена было много, но они давали не так много молока, как племенные голландки, поэтому его возили на сыроварню, только когда набиралось достаточное количество. На этот раз таскать тяжелые фляги из погреба Лили помогали племянники – сыновья ее самого старшего брата, которые были одних лет с близнецами. Наскоро позавтракав, Лили снова запрягла Старушку Бет, чтобы отправиться на сыроварню, но прежде она поднялась в свою комнату и, достав из потайного места заветные тетради, завернула их в серый рабочий фартук. Она уже собиралась спуститься во двор, но вдруг передумала и достала другой, очень красивый фартук из жемчужно-серого с голубым отливом полотна, который мать сшила ей незадолго до смерти. Фартук уже изрядно обтрепался по краям, и Лили больше его не носила, а хранила как память. Тщательно упаковав в него стопку тетрадей, она закрепила концы фартука двумя булавками и, на секунду зажмурившись, крепко прижала драгоценный сверток к груди. «Пусть мамин фартук принесет мне удачу», – подумала Лили.