До конца времен - [21]

– Скорее всего – никогда, – ответил Том, качая головой. – У него все хорошо, он выглядит счастливым и уверенным в себе человеком. Быть может, он даже счастливее, чем мы. Мне показалось, что это его увлечение религией не блажь, а настоящее призвание. Как бы там ни было, назад он не вернется.

– Билли всегда был с приветом, – сказал на это Питер, причем с крайне самодовольным видом. Видимо, очень гордился тем, что «с приветом» оказался не он, а его младший брат.

– Я так не думаю, – возразил Том, который всегда относился к Биллу лучше, чем Пит. – Он занимается тем, что ему нравится, тем, во что он верит и что хочет делать. Кроме того, он женат на женщине, которую искренне и сильно любит. Что же тут ненормального?

– Ненормально то, что ради своих прихотей Билл способен порвать с семьей и с семейной традицией. Сам посуди: бросить отличное место в одной из самых уважаемых нью-йоркских юридических фирм и жениться на какой-то портняжке – разве это поступок здравомыслящего человека? Я абсолютно уверен, что в нем говорит подростковый нигилизм, который Билл так и не изжил до конца. Ну а если хочешь знать мое мнение – ему давно пора повзрослеть и начать относиться ответственно к своим поступкам, – с негодованием закончил Пит.

– Билл давно вырос, – возразил Том. – Просто он хочет не того, чего хотим мы с тобой или отец. Он никогда не увлекался девчонками, которые нравились нам, да и на юридический Билл пошел только потому, что так захотел папа, но я уверен, что работа в фирме ему не нравилась. Ему хочется помогать людям – утешать отчаявшихся и наставлять павших духом, и я не могу его за это осуждать, – добавил он, стараясь быть справедливым к брату.

На Пита, однако, его слова не произвели ни малейшего впечатления. Он продолжал считать уход Билла из фирмы неумным детским бунтарством. Того же мнения придерживался и отец; что касается матери, то ее куда больше расстраивала женитьба младшего сына на шахтерской дочке. Никто из родственников не одобрял Билла, никто, кроме Тома, не пытался разобраться в его побудительных мотивах.

– Еще можно понять, – сказал Питер, – когда в двадцать лет человек записывается в Корпус мира, но Биллу уже тридцать четыре, а он по-прежнему хочет быть бойскаутом.

Эти слова неприятно поразили Тома – особенно после всего, что он услышал от Билла во время встречи за ланчем. Подобного презрительно-пренебрежительного отношения к брату он не ожидал даже от Пита. В конце концов, Билл хотел быть священником, а не бойскаутом.

– Навряд ли священников можно сравнивать с бойскаутами, – заметил он. – Да и в бойскаутском движении тоже нет ничего плохого. Ты злишься потому, что Билл будет исцелять человеческие души, а мы до старости будем возиться с налогами, – добавил Том и сам удивился: ничего подобного он от себя не ожидал. Впрочем, избранное братом поле деятельности действительно казалось ему более благородным, чем работа в области налогового и наследственного права.

– Попробуй сказать это папе! – фыркнул Питер. – Когда Билл ушел из фирмы, у отца едва инфаркт не случился. А мама сама не своя с тех пор, как он женился на своей Дженни. Нет, не понимаю, зачем он это сделал! Ни я, ни ты никогда не сомневались в том, что наше призвание – юриспруденция. Именно ею занимались все наши предки, и никто не жаловался. Только Билл у нас такой особенный: ему, вишь ты, приспичило спасать души!

– Ты же сам сказал, что юридическая практика – наше призвание. У Билла оно другое. Хотя, быть может, все дело в том, что он оказался храбрее нас, – задумчиво проговорил Том. Он никак не мог забыть выражения лица Билла – это было лицо человека, который пребывает в мире с самим собой, и Тому оставалось только ему позавидовать. Сам он ничего подобного не испытывал. Никогда.

– Вот, теперь и ты туда же! – с досадой воскликнул Питер. – Ну что тебе еще нужно? Мы работаем в лучшей юридической фирме Нью-Йорка, хорошо получаем, причем ни ты, ни я не боимся потерять место, что по нынешним временам тоже не последнее дело. Когда-нибудь папин бизнес достанется нам, а это значит, что если мы не наделаем глупостей, то сумеем обеспечить себя и наши семьи до конца наших дней. Какой нормальный человек откажется от такого?

Вопрос был сложный, и Том не стал на него отвечать, однако, уже вернувшись в свой кабинет, он продолжал размышлять над тем, что услышал от Билла и что сказал ему Пит. Последний, впрочем, не слишком его удивил: из трех братьев он больше всех походил на отца – такой же властный, деспотичный, верный традициям. Суит-старший никогда не скрывал, чего он ожидает от своих сыновей, а когда пришло время, и Том, и Питер, не колеблясь ни секунды, поступили в юридическую школу, после которой пришли на фирму. И только сейчас Том впервые задумался о том, является ли следование традиции единственным разумным способом прожить свою жизнь. Его младший брат первым восстал против семейных канонов и, насколько Том мог судить, был вполне счастлив и умиротворен. Во всяком случае, выглядел он намного счастливее, чем сам Том или Питер, и это было удивительно и… прекрасно. Глядя на Билла, Том невольно спрашивал себя, насколько разумно он сам распорядился собственной жизнью. Увы, ответов на свои вопросы Том не знал. Сейчас он мог сказать только одно: его жизнь перестала быть чем-то простым, цельным, раз и навсегда данным. Она оказалась сложенной из десятков фрагментов, обстоятельств, частей, и Том обнаружил, что в общей картине чего-то недостает. Только Билл, похоже, получил что хотел – все, чего только мог хотеть. Призвание, о котором он говорил с такой уверенностью, жену, которую он любил и с которой был счастлив… Дженни, кстати, с самого начала показалась Тому вполне приличной и приятной молодой женщиной, и они с Биллом действительно очень подходили друг другу.