До ее встречи со мной - [55]
Хитрая это штука, потроха, думал он, проезжая автомойку на Стонтон-роуд в сотый раз с тех пор, как все это началось. Хитрая штука. И конечно, он никакой не слабак; он поэтому и протянул сорок лет-то. До других оно добиралось гораздо быстрее. Но в конечном счете добиралось до всех. В его случае оно избрало длинную, медленную, обходную дорогу и в конце концов выбрало своим инструментом человека совершенно неожиданного. Выбрало Энн, которая любила его; которую он любил.
Не очень-то оно изменилось со Средних веков, со времен Монтайю, со времен, когда они по-настоящему верили в потроха – в кровь, печень, желчь и так далее. Какую там недавнюю теорию Джек – не кто-нибудь, а Джек – ему объяснял? Что есть два или три разных слоя в мозгу, которые постоянно друг с другом воюют. Это просто иной способ сказать, что твои же кишки тебя обдуривают. Это значило лишь одно – что план сражения и метафора сдвинулись вверх на два фута шесть дюймов по телу.
А выиграть сражение нельзя, вот что Грэм научился понимать. Потроха всегда брали верх. Можно было поражение чуть отсрочить, засушивая собственную жизнь, насколько возможно, но в конечном счете так ты просто превращался в более ценный трофей. Настоящий раздел проходил не между теми, кто проиграл сражение, и теми, кто в него еще не вступил, а между теми, кто, проиграв, мог принять поражение, и теми, кто не мог. Может быть, в мозгу прячется мелкий чулан, где решается и это, подумал он с мрачным раздражением. Но именно так распределяются люди. Джек, например, принял свое поражение, в сущности, не заметил его, даже обратил себе на пользу. А вот Грэм не мог его принять и знал, что не сможет никогда. В этом была ирония, потому что в принципе Джек был тип гораздо более воинственный и вспыльчивый; Грэм считал, что сам он весьма близок к тому мягкому, дружелюбному, слегка затюканному типу, каким он казался окружающим.
– А, мм, на телефоне, – пробормотал Джек, открыв дверь после довольно существенного отрезка времени, и поспешил обратно по коридору.
– Нет, милый мой сердечный приступ, – слышал Грэм, снимая плащ и вешая его на крючок. – Слушай, не сейчас, я перезвоню, – (Грэм проверил карманы своего пиджака), – не знаю. Довольно скоро. Чао-какао.
Грэм подумал, что даже несколько дней назад его могло заинтересовать, с кем там разговаривает Джек; с Энн, быть может? Теперь это просто не имело значения. На ступенях могло быть издевательски разбросано знакомое нижнее белье, и это нисколько не потревожило бы Грэма.
Джек выглядел слегка возбужденно.
– Птичка щебечет в ушки, – жизнерадостно сказал он, как бы объясняя происходящее. – Проходи, проходи, бодрячок. – Он с некоторым усилием ухмыльнулся. На пути в гостиную он пукнул, для разнообразия никак это не прокомментировав. – Кофе?
Грэм кивнул.
Прошло всего несколько месяцев с момента, когда он сидел на том же кресле и, дрожа, делился с Джеком своим тревожным недоумением. Теперь он сидел, слушая, как Джек вращает ложкой в кофейных кружках, и чувствовал, что знает все. Не то чтобы он знал все в прямолинейном документальном смысле – все про Джека и Энн, например, – но все в каком-то общем смысле. В старых сказках люди росли, боролись, сталкивались с испытаниями и в конечном счете вызревали, научались свободно чувствовать себя в окружающем мире. Грэм, после сорока лет, почти лишенных борьбы, чувствовал, что он созрел за несколько месяцев, и безоговорочно понял, что финальное неудобство – это естественное состояние. Такое внезапное прозрение поначалу привело его в замешательство, но теперь он относился к нему спокойно. Сунув руку в карман пиджака, он признал, что его могут неверно понять; могут решить, что он просто ревнивец, просто псих. Ну что же, пусть себе.
В любом случае преимущество вероятного непонимания в том, сказал он себе, когда Джек протянул ему кружку, что объяснять ничего не нужно. Правда не нужно. Одно из самых отвратительных свойств тех киношек, которые он пересмотрел за последние месяцы, заключалось в самодовольной традиции, которая заставляла героев объяснять свои действия. «Я убил тебя, потому что слишком сильно любил», – выпаливал лесоруб с окровавленной бензопилой. «Я чувствовал, что внутри меня, чувак, разбухает типа огромный такой океан ненависти, и не мог не взорваться», – озадаченно объявлял воинственный, но симпатичный черный юнец-поджигатель. «Видно, я не могла избавиться от папиного образа, вот почему выбрала тебя», – честно признавалась уже успевшая разочароваться невеста. В моменты, когда на первый план выходила эта высокомерная пропасть между жизнью и драматической условностью, Грэма передергивало. В жизни не надо объяснять, если не хочешь объяснять. Не потому, что слушателей нет: есть, и они обычно страстно жаждут узнать мотив. Просто прав у них нет никаких; никаких билетов на твою жизнь они не покупали.
Так что я не обязан ничего говорить. Более того, важно, чтобы я ничего не говорил. Джек может затащить меня на территорию мужского товарищества, и где я окажусь? Наверное, в том же самом месте, но потерянный: меня наполовину объяснят, наполовину будут готовы чуть ли не понять.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
«Не просто роман о музыке, но музыкальный роман. История изложена в трех частях, сливающихся, как трезвучие» (The Times).Впервые на русском – новейшее сочинение прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автора таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «Любовь и так далее», «Предчувствие конца» и многих других. На этот раз «однозначно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм» обращается к жизни Дмитрия Шостаковича, причем в юбилейный год: в сентябре 2016-го весь мир будет отмечать 110 лет со дня рождения великого русского композитора.
Впервые на русском – новейший (опубликован в Британии в феврале 2018 года) роман прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, командора Французско го ордена искусств и литературы, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии. «Одна история» – это «проницательный, ювелирными касаниями исполненный анализ того, что происходит в голове и в душе у влюбленного человека» (The Times); это «более глубокое и эффективное исследование темы, уже затронутой Барнсом в „Предчувствии конца“ – романе, за который он наконец получил Букеровскую премию» (The Observer). «У большинства из нас есть наготове только одна история, – пишет Барнс. – Событий происходит бесчисленное множество, о них можно сложить сколько угодно историй.
Впервые на русском — новейший роман, пожалуй, самого яркого и оригинального прозаика современной Британии. Роман, получивший в 2011 году Букеровскую премию — одну из наиболее престижных литературных наград в мире.В класс элитной школы, где учатся Тони Уэбстер и его друзья Колин и Алекс, приходит новенький — Адриан Финн. Неразлучная троица быстро становится четверкой, но Адриан держится наособицу: «Мы вечно прикалывались и очень редко говорили всерьез. А наш новый одноклассник вечно говорил всерьез и очень редко прикалывался».
Казалось бы, что может быть банальнее любовного треугольника? Неужели можно придумать новые ходы, чтобы рассказать об этом? Да, можно, если за дело берется Джулиан Барнс.Оливер, Стюарт и Джил рассказывают произошедшую с ними историю так, как каждый из них ее видел. И у читателя создается стойкое ощущение, что эту историю рассказывают лично ему и он столь давно и близко знаком с персонажами, что они готовы раскрыть перед ним душу и быть предельно откровенными.Каждый из троих уверен, что знает, как все было.
Впервые на русском – новейший роман современного английского классика, «самого изящного стилиста и самого непредсказуемого мастера всех мыслимых литературных форм» (The Scotsman). «„Элизабет Финч“ – куда больше, чем просто роман, – пишет Catholic Herald. – Это еще и философский трактат обо всем на свете».Итак, познакомьтесь с Элизабет Финч. Прослушайте ее курс «Культура и цивилизация». Она изменит ваш взгляд на мир. Для своих студентов-вечерников она служит источником вдохновения, нарушителем спокойствия, «советодательной молнией».
Казалось бы обычная жизнь молодого парня – работа, друзья, интересы. Ничто не нарушало обычного течения. Но всего лишь простой разговор, незначительное замечание, приоткрывает завесу тайны собственных воспоминаний. И мир становится странным и нереальным, начинает видеться в новом свете, изменяясь прямо на глазах. А прошлое, казавшееся таким далёким и утраченным, вторгается в настоящее. Заставляет проживать и чувствовать по-новому, заставляет менять своё восприятие. Как справляться с этим наваждением и что оно пытается сказать?..
Небольшой рассказ на конкурс рассказов о космосе на Литрес.ру 2021-го года. Во многом автобиографическое произведение, раскрывающее мой рост от мальчишки, увлечённого темой космических полётов, до взрослого без иллюзий, реально смотрящего на это.
"Мама и папа, я вас люблю" – услышать это мечтают все родители. Но если ребенок молчит? Совсем молчит. "Он у вас глухой или тупой?" – спрашивают "тактичные" окружающие. Можно ли примириться с этим и есть ли надежда на чудо?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Две души обязательно встретятся, преодолев время, расстояние, обстоятельства и все преграды, чтобы стать одним целым.
Орхан Памук – самый известный турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе. Его новая книга «Чумные ночи» – это историко-детективный роман, пронизанный атмосферой восточной сказки; это роман, сочетающий в себе самые противоречивые темы: любовь и политику, религию и чуму, Восток и Запад. «Чумные ночи» не только погружают читателя в далекое прошлое, но и беспощадно освещают день сегодняшний. Место действия книги – небольшой средиземноморский остров, на котором проживает как греческое (православное), так и турецкое (исламское) население.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!