Дни Крови и Звездного Света - [2]

— Нет.

Репортер наклонилась ближе к Казу. Заговорщицки.

— Так. И где она сейчас?

— Серьезно? — пробормотала Сусанна. — Типа он знает. Ага, а предыдущим двадцати пяти репортерам он не сказал потому, что хранил эти невероятные, секретные сведения специально для нее?

На лестнице Каз пожал плечами.

— Мы все это видели. Она улетела, — он покачал головой, словно сам в это не верил и посмотрел прямо в камеру.

Он был гораздо красивее, чем того заслуживал. Каз заставил Сусанну пожелать, чтобы за плохое поведение красоты лишали.

— Она улетела, — повторил он, широко раскрыв глаза в притворном удивлении.

Он проводил это интервью как игру: одно и то же представление снова и снова, лишь с небольшими изменениями, зависящими от вопросов. Это была старая песня.

— И Вы не предполагаете, куда она могла исчезнуть?

— Нет. Она всегда пропадала на несколько дней. Никогда не говорила, где была, но всегда была измотанной, когда возвращалась.

— Как думаете, она вернется в этот раз?

— Надеюсь, — еще один душевный взгляд в камеру. — Знаете, я по ней скучаю.

Сусанна застонала, словно от боли.

— Ооо, сделай так, чтобы он заааткнууулся.

Но Каз не замолчал. Поворачиваясь опять к репортеру, он сказал: — Хорошо только то, что я могу это использовать в работе. Одиночество, тоска. Это делает мое представление более глубоким.

Другими словами это означало: «Достаточно о Кару, давайте поговорим обо мне».

Репортер купилась на это.

— Так значит, Вы актер, — проворковала она, и Сусанна не смогла больше сдерживаться.

— Я иду наверх, — сказала она Мику. — Можешь копить запасы чая в своем мочевом пузыре, сколько тебе заблагорассудится. Сама справлюсь.

— Сьюзи, что ты... — начал было Мик, но она уже шагала прочь. Он пошел за ней.

А потом, спустя три минуты, розовый шарик свалился прямо на голову Казимиру, и тот должен был быть благодарен Мику за то, что это был не «чай из пузыря». Это были духи, несколько пузырьков, смешанные с содой, чтобы превратить их в прекрасный клейкий раствор. От него у Каза слиплись волосы и начало щипать глаза, а выражение его лица было просто бесценно. Сусанна знала это, потому что, несмотря на то, что интервью не транслировалось в прямом эфире, в сети-то его показывали онлайн.

Снова и снова.

Это была победа, но должного удовлетворения она не принесла, потому что, когда девушка попыталась дозвониться до Кару (уже в 86400 раз), она опять попала на голосовую почту. Сусанна поняла, что это бесполезно. Ее лучшая подруга исчезла, вероятно, в другом мире. И даже многократное повторение того, как у Каза появляется корона из парфюмированной пасты и клочков розового шарика, не могло восполнить этого.

Как, впрочем, и шарик с «чаем из пузыря».

2

ТЛЕН И АНГЕЛЫ

Небо над Узбекистаном, той же ночью.

Портал был прорехой в воздухе. Ветер проносился сквозь нее в обоих направлениях, шипя наподобие дыхания, проскальзывающего в щербинку меж зубами, и там, где края этой прорехи смыкались, один мир небес перетекал в другой. Акива наблюдал за переплетением звезд вдоль расщелины, готовясь пересечь границу. По ту сторону границы, звезды Эретца то появлялись, то исчезали. Так же как и Акива. На той, другой стороне должны были находиться стражи, и он не знал — стоит ли показываться им на глаза.

Что же ждет его по возвращении в свой мир?

Если его брат с сестрой объявили Акиву предателем, то стражи схватят его, как только увидят — или попытаются схватить. Акиве не хотелось верить, что Азаил и Лираз могли его вот так запросто сдать, но их последняя встреча четко запечатлелась в его памяти: ярость Лираз от его предательства, молчаливое отвращение Азаила.

Он не мог рисковать, не мог допустить, чтобы его схватили. Его преследовал и снедал душу еще один взгляд, еще более осуждающий и пронзительный, чем оба их вместе взятые.

Кару.

Два дня назад она оставила его в Марокко, всего лишь раз, напоследок, кинув на него прощальный взгляд. И этот ее взгляд был настолько ужасен, что он бы предпочел, чтобы она просто убила его. Даже горе, которое она испытала было не самым худшим. Самым худшим была ее надежда, ее вызывающе-дерзкая, неуместная надежда, что его слова могли оказаться ложью. Тогда как он знал, насколько безрассудно было надеяться на что-то.

Химеры были уничтожены. Ее семья была мертва.

И все из-за него.

Акива испытывал к себе презрение и его мучили угрызения совести. У него было такое чувство, что его будто разрывает изнутри на части, и он теряет себя, частичка за частичкой — каждую секунду в него впиваются зубы отчаяния, оно же бьет кулаком в живот, а перед глазами так и стоят кошмарные видения того, что он сотворил. В этот самый момент, Кару могла бы стоять по щиколотку в пепле и прахе, оставшемся от ее народа, одна среди черных руин Лораменди — или того хуже, что она оказалась с одной из таких тварей, как Разгат, который повел ее обратно в Эретц — и что тогда с ней станется?

Он должен был последовать за ними. Кару просто не понимает. Мир, в который она возвращалась, уже не был таким, как в ее воспоминаниях. Ей там не удастся найти ни помощи, ни утешения — только тлен и ангелов. Там, где химеры прежде жили привольно, повсюду сновали патрули серафимов, а химеры были теперь в цепях и их гнали на север под хлыстами работорговцев. Ее бы обязательно заметили — кто бы мог пройти мимо девушки с лазурными волосами, летящей плавно и без крыльев? Ее убьют или пленят.