Дни, когда я плакала - [64]

Я закатываю глаза.

– Это была случайность.

– Ага, я уверена, что он перестал быть особо осторожным, когда прочитал тот список, что ты написала о нем. Ну, знаешь, тот, где ты назвала его напыщенным ублюдком и осуждающим придурком. Помнишь тот список? – ухмыляется Джиа.

Ливви останавливается и поворачивается.

– Куинн, пошли. Они пытаются вывести тебя из себя.

– Он не читал ничего дальше первой страницы.

– Это не то, что… – Джиа поворачивается к Дестани, – не то, что видела Дестани.

Дестани кивает.

– Он пролистал весь дневник, прежде чем я его забрала.

У меня перехватывает дыхание. Нет, это невозможно. Он же конкретно сказал мне, что прочитал только первую страницу. Если он соврал, тогда он знает всё. Всё это время он знал обо мне всё до мельчайшей позорной детали.

Ливви спрашивает:

– И с чего это она должна вам верить?

– Верьте во что хотите, – говорит Джиа, отворачиваясь.

Дестани следует за ней, бросая мне:

– Это правда, Куинн.

Сетчатая дверь захлопывается за ней, а потом и основная. Я стою словно вкопанная, пытаясь убедить себя, что они лгут. Ливви берет меня за руку.

– Они просто пытаются забраться к тебе в голову. Нельзя им доверять.

Я смотрю ей в глаза, позволяя ее словам дойти до моего сознания.

– Да, ты права, – я иду за ней к машине и сажусь, держа дневник. Он пахнет домом Дестани. Мне ненавистен этот запах. Я закидываю дневник на заднее сиденье и отъезжаю от дома Дестани.

– Ты была крута, – говорит мне Ливви.

– Не так, как ты.

Она качает головой.

– Даже больше.

Но я не чувствую себя крутой. Я чувствую себя измотанной – настолько, что могла бы проспать несколько дней подряд. Моя одежда вся пропиталась потом. И я всё еще не могу избавиться от беспокойства.

В тот день у шкафчика Картера, когда я спросила его, читал ли он мой дневник, он посмотрел на меня так, словно пытался придумать лучший ответ в этих обстоятельствах – не правдивый ответ.

Мы едем молча десять минут, а потом я спрашиваю:

– А если он все-таки его прочитал? – Я бросаю быстрый взгляд на Оливию, мои губы дрожат.

– Давай просто спросим его.

Я съеживаюсь от мысли, что мне придется спросить его и услышать то, что я не хочу слышать. Я вспоминаю, как он целовал меня вчера, как признался в том, что до меня он ни с кем не встречался и почему решил попробовать удачи со мной. В то мгновение я бросилась с головой в пучину. Я сдалась. Я захотела быть с ним. А теперь вдруг это. Вдруг всё это время он мне врал?

– Не думаю, что у меня остались силы еще на одно противостояние.

– Ладно, – говорит Ливви, – спросим его завтра. Хорошо?

– Хорошо, – я делаю глубокий вдох. Сегодня я буду верить в то, во что хочу. Он его не читал. Всё прекрасно. Всё идеально. – Хочешь переночевать у меня дома? – спрашиваю я. – Мне как-то не хочется сегодня оставаться одной.

– О, – удивленно произносит Ливви.

– Ты не обязана, – поспешно добавляю я. – Я не обижусь, если ты не хочешь, – возможно, она еще пока не простила меня за то, что я участвовала в ее травле. Я не могу винить ее за это и не хочу торопить.

– Нет! – восторженно восклицает она. – Я буду рада переночевать у тебя, Куинн.

Мои глаза зажигаются.

– Правда?

– Конечно! Мне только надо позвонить маме. – Она достает телефон и звонит. – Мам, я сегодня останусь ночевать у Куинн.

Я еду к своему дому с сияющей на лице улыбкой, наполненная тем, что невозможно описать словами. Просто наполненная. Я чувствую себя наполненной впервые за долгие месяцы.

Глава 22 Если Картер прочитал мой дневник

Обе машины моих родителей припаркованы у дома. Выйдя из «Мерседеса», я поднимаю взгляд на полумесяц, висящий на небе. Уже темнеет, небо окрашено закатом.

– Я хочу есть, – говорит Ливви, закрывая свою дверь.

– Ага, я тоже.

Нигде не горит свет. Мы проходим на кухню и слышим тихое бормотание телевизора, доносящееся из кабинета.

– Куинн? – зовет папа, прежде чем мы успеваем подняться по лестнице.

Свет от телевизора отражается от стен, окрашивая меня в разные цвета. Он полусидит, прислонившись к подлокотнику дивана, мамина голова лежит у него на груди, а ее тело зажато между его ногами. Эта картина очень интимна – мне непривычно видеть их обнимающимися вот так.

– Привет, милая, – говорит мама. Она пьяна. Я вижу это в легкости ее улыбки. Из-за меня выходит Ливви, и мама приподнимается, чтобы сесть. – Рада снова тебя видеть, Оливия.

– Спасибо, мэм. Я тоже.

– Дочка, – папа нерешительно тянется ко мне. Да, он тоже пьян. – Мы с твоей мамой…

– Мы нашли семейного психолога, – выпаливает она.

– О, – у меня округляются глаза, – я и не знала, что вы его искали.

Они кивают. Это же хорошо, правда? Это новая попытка. Они всё еще пытаются.

– Мы идем к нему завтра, – добавляет папа.

Они с мамой нервно улыбаются.

– Отлично. Мои поздравления, – я ободряюще улыбаюсь. Я бросаю взгляд на экран – какое-то кино, которое они еще не видели, ведь они никогда не смотрят дважды один и тот же фильм. – Вы не против, если Ливви останется у нас переночевать?

Они снова смотрят на нее, словно уже забыли, как она выглядит. Потом переглядываются, словно разговаривая друг с другом одними бровями.

– Нет, конечно, – говорит папа, снова прислоняясь к подлокотнику, а мама ложится у него между ног.