Дни и ночи Невервинтера - [97]

Эйлин решилась спросить отца, где он раздобыл этих чудесных стрелков и как уговорил их помочь. Но, поколебавшись, Дэйгун покачал головой:

— Лучше тебе об этом не знать, дочка.

Эйлин с тревогой посмотрела на него.

— Но, надеюсь, это не стоило тебе каких-то серьезных обязательств?

— Нет, за это можешь не волноваться. Скорее, наоборот, я собираю старые долги.

Взглянув на эльфов, пьющих воду в ожидании еды, поглядывающих на самозабвенно танцующую Джой и тихо переговаривающихся на неизвестном наречии, она сочла объяснение Дэйгуна вполне удовлетворительным.

Места в казарме для них не оказалось, да и не пристало им там жить, как искренне считала Эйлин. К счастью, Ниваль, к ее большому удивлению, бескорыстно предложил им две отремонтированные комнаты в Башне Девятки. В дальнейшем его заботой было отгонять от их апартаментов пораженную в самое сердце Элани, которая, прожив всю жизнь среди тщедушных друидов с зелеными физиономиями, испытывала непреодолимую тягу ко всему большому и прекрасному.

Эйлин так устала и вымоталась за этот день, что, несмотря на голод, почувствовала себя не в силах съесть что-либо, кроме легкой закуски, и ее желудок был с ней солидарен. Поэтому, поговорив с Каной и убедившись, что установка оборонных машин на стенах почти закончена, она переоделась, но не пошла в столовую, а решила посидеть в таверне. Там было шумно и, несмотря на неизбежность нападения, довольно весело. Взяв кубок с вином и тарелку с сыром и ростбифом, Эйлин подсела к камину. Она улыбалась, слушая, как Гробнар, сидящий во главе нескольких сдвинутых столов, увлеченно рассказывал рассевшимся вокруг дворфам и друзьям свежую историю. О том, как они героически сражались, как яростны и неустрашимы были «охотники» во главе с Касавиром, как стремительно и толково действовала леди-капитан, как прекрасны и неуязвимы были эльфийские лучники и, наконец, как он, Гробнар, руководивший операцией, великолепно справился с задачей. «Господи, у него еще есть силы не только говорить, но и сочинять на ходу, — думала она. — Право слово, пора мне забыть о разговорном жанре и выбрать какую-нибудь более скучную профессию. Впрочем, я же теперь рыцарь. Мне вообще не положено заниматься ничем, кроме всяких рыцарских дел».

Наевшись, Эйлин вытянула ноги и закрыла глаза. Гул таверны и воспоминания сегодняшнего дня слились в один нескончаемый поток звуков и образов, которые постепенно удалялись, словно она уплывала куда-то, лежа на спине, качаясь на волнах и оставляя позади все, что не давало ей покоя. Очнулась она от того, что кто-то прикоснулся к ее плечу.

— Скучаешь? — тихо спросил Касавир, наклонившись к ее уху.

Голос был хрипловатым, как у простуженного. Ей стало щекотно от его дыхания, и она невольно прижала ухо к плечу.

— Что-то не так? — выпрямившись, слегка обиженно спросил Касавир.

Эйлин повернул голову, посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась.

— Да нет, просто неожиданно.

Она беззастенчиво зевнула и произнесла сквозь зевок:

— Тяжелый был денек.

И, показав на стул рядом, добавила:

— Садись, посидим рядышком. А когда я свалюсь со стула, отнесешь меня в спальню, а?

Касавир оглядел таверну.

— Шумно тут. Вообще-то, я хотел предложить тебе выйти на воздух.

Эйлин пожала плечами.

— Да, пожалуй, это не повредит.

Глава 2. Последний разговор перед битвой

Вечер был необычно теплый для ноября. На небе не было ни облачка, и полная луна безо всяких препятствий дарила им свой серебристый свет. «Хорошо, — подумала Эйлин, — если нежить умудрится преодолеть реку до утра, стражники на стенах увидят ее издалека». Она с усмешкой посмотрела на Касавира.

— Да, не сказала бы я, что тут намного тише.

Действительно, сама крепость и ее внутренняя территория были до такой степени перенаселены людьми, животными и прочими существами, что гул голосов различного происхождения не смолкал ни днем, ни ночью. Где-то заблеяла овца, залаяла собака, и ее лай лениво подхватили еще две. Эйлин вздохнула. Слишком она добра для капитана, не смогла отказать крестьянам в просьбе забрать в крепость свое домашнее зверье. Прокукарекал петух. «Вот кому надо было свернуть шею в первую очередь», — с запоздалым сожалением подумала она. Эйлин увидела в траве под телегой с сеном два сверкающих глаза. Через секунду послышался шорох и чей-то отчаянный писк. Кошка, не дожидаясь милости от хозяев, решила сварганить себе ужин. «Надеюсь, это был не один из питомцев Элани».

Вдруг где-то рядом раздался громкий лай и из-за бараков, гремя оторванной цепью, выбежала огромная черная лохматая собака неизвестной породы. В качестве первой жертвы она выбрала Касавира, и, приняв стойку и подняв уши, угрожающе зарычала, давая понять, что не шутит. Эйлин схватила Касавира за руку, в очередной раз проклиная свою доброту. Однако тот ничуть не смутился. Глядя псу в глаза, он причмокнул и протянул руку ладонью вверх. Пес перестал рычать и озадаченно попятился, а затем, вытянув шею, стал обнюхивать руку. Кончилось это знакомство тем, что он лизнул ладонь, тявкнул и позволил Касавиру погладить себя. Присев перед псом на корточки, Касавир стал гладить его по холке и чесать за ушами. Пес довольно завилял хвостом и сел.