Дни чудес - [6]

– Холодно! – пытаясь увернуться от него, жаловалась она.

Он ничего не говорил.

Наконец откинулся на спинку кресла, вынул наушники и повернулся к компьютеру. Приехали, подумал я, изготовившись встать и улизнуть за дверь.

– Я намерен направить вас в кардиологическое отделение клиники Северного Сомерсета, – сказал он.

Остановившись, я сел на стул рядом с Ханной. Она переползла ко мне на колени.

– Зачем? Что случилось? – спросил я.

– В вашей семье встречались заболевания сердца?

Громко тикали настенные часы. Аромат растворимого кофе перебивал запах лекарств. Я не совсем понимал, о чем меня спрашивали.

– Не думаю. В точности не знаю. А что?

Он принялся набивать текст:

– У девочки шумы в сердце. Обычно в этом нет ничего страшного, но я хочу, чтобы ее проверили. На всякий случай.

– На случай чего?

У Ханны закончилось терпение, и она заерзала у меня на коленях.

– Ну, как я уже сказал, вероятно, все в порядке. Не хотелось бы на этом этапе ставить какой-либо диагноз. В течение двух недель вы получите письмо с назначением на прием.

Я позволил Ханне слезть с моих колен. Она подбежала к двери, потянув ручку тонкими пальчиками. Я медленно поднялся, не решаясь от смущения и страха спрашивать что-то еще. Я услышал, как врач повернулся в нашу сторону, и взглянул на него с растущей тревогой.

– До свидания, мистер Роуз, – только и сказал он.

Но выражение лица, звук голоса – никогда прежде я столь явственно не ощущал его сочувствия. Раньше он никогда не говорил мне «до свидания».

Мы вышли, я держал Ханну за крошечную ладошку. И тут я ощутил на себе страшное бремя, словно меня вдруг завернули в тяжелый черный плащ.

Только через несколько мгновений я осознал, что это был ужас.

Все это вспомнилось мне, когда я стоял на коленях рядом с Ханной, лежащей на сцене. Вокруг нас сгрудились актеры, я видел, что она дышит. Все в порядке, думал я, это случалось и раньше, это всего лишь обычная рутина, с которой нам приходится сталкиваться, – вроде британской погоды или мотогонок по телевизору. Меня больше беспокоило, какую шутку сказать, когда она очнется. Что-то о том, как не окочуриться на сцене? Я не знал. Важно то, что мы привыкли шутить на эту тему. Ничего страшного не случится. Все будет хорошо.

Откуда-то издалека я слышал, как Тед громким голосом растолковывает зрителям, что все это от волнения и жара софитов. Он просил всех организованно выйти из зала и благодарил за то, что пришли.

Ну да, это был не обычный вечер в театре «Уиллоу три». С одной стороны, пришли все актеры, у нас была публика и эта публика не заснула до самого конца спектакля. О таком успехе нам только мечталось. С другой стороны, Ханна потеряла сознание и у нас случился библейский потоп. Как говорится, это шоу-бизнес.

Я продолжал проигрывать в уме предшествующие минуты. Что произошло? Пьеса закончилась хорошо, весь актерский состав вышел на сцену. Тед в кои-то веки безмятежно улыбался, махал своей жене Анджеле, которую разглядел в толпе. Наташа махала этим нелепым седым париком мужу, приведшему с собой их дочку, хотя я и предупреждал, что пьеса не совсем подходит для семилетней девочки. «Эшли очень взрослая, – уверяла меня Наташа. – И она узнала от своей бабушки все о свингер-вечеринках». Подробностей я не выспрашивал. А в центре этой небольшой сцены стояла моя дочь Ханна, впервые выступившая в качестве настоящей актрисы, и жадно впитывала все внимание и все аплодисменты, какие могла унести с собой. А потом вдруг она замерла с бледным отсутствующим лицом. Казалось, шум зрительного зала затих, и я, оцепенев, смотрел, как она падает. Это было похоже на какой-то кошмарный сон.

– У меня есть вода, – сказал Шон, помахивая чашкой. – И… гм… кстати, о воде…

Я не слушал.

– Ханна… – сказал я. – Давай, детка, хватит загораживать свет рампы.

– Вызвать «скорую»? – спросила Наташа, осторожно прикоснувшись к моему плечу.

– С ней все будет хорошо, – тихо произнес я.

Я заметил слабое подергивание век дочери, какой-то безошибочный признак.

– Ханна! – позвал я. – Ханна, вернись!

Салли, мой близкий друг, видела это и раньше. Она опустилась на колени рядом со мной и осторожно отвела волосы Ханны с ее лица.

– Может быть, все-таки вызвать врача? – тихим уверенным голосом спросила она.

Я подождал еще несколько секунд в надежде, что вот-вот дернется рука или Ханна сожмет пальцы, но ничего не происходило.

– Может быть, – пробормотал я. – Может быть.

Салли как раз поднялась с пола, и я собирался объяснить ей, что надо сказать врачам неотложной помощи, когда по всему зрительному залу разнесся ясный голос, усиленный акустикой сцены.

– А вы здорово переигрываете, – произнес он.

Я опустил глаза и увидел, что Ханна очнулась, чуть приподняв голову. Глаза еще оставались тусклыми, но взгляд постепенно сфокусировался, а рот расплылся в слабой улыбке. Она попыталась сесть, я помог ей. Нелепое платье, прикасаясь к моему блейзеру, потрескивало от статических разрядов. Она чуть покачнулась назад, и я поддержал ее. Салли тоже придерживала Ханну за спину. Остальные члены труппы издали внятный вздох облегчения. Шон ласково предложил Ханне воды, и она неловко взяла чашку, пролив почти половину, а остальное поднеся ко рту и выпив с булькающим звуком.