Дни, что нас сближают - [101]

Уже стемнело, но старики кинулись на пастбище и принесли козла на самодельных носилках, застланных ветками. Выбившиеся из сил носильщики опустили его на землю перед закусочной. Козел не то что встать, глаз даже открыть не может. Посыпались советы. Кто кричит: «Надо напоить его молоком с чесноком»; кто советует растереть жилы на шее, а кто считает, что животное приведет в чувство толченый орех и две рюмки мятной, и даже пытается влить ему настойку в горло.

В конце концов решили отнести козла в подвал к Петьо Печинову и поручить его заботам Петьовой тещи. После этого разошлись, но, как и двести лет назад, когда заявились турки, в селе никто не мог уснуть, потому что, как известно, если будет упущен срок, следующая весна не принесет ни козлят, ни молока. Известны и последствия этого: повышенное кровяное давление, грипп — и конец селу…

Помяну и другое немаловажное обстоятельство: козами с недавних пор стала интересоваться болгарская кинопромышленность. После того как в нескольких картинах были успешно показаны козьи стада, режиссеры начали все чаще и чаще прибегать к услугам коз. Сами козы держатся перед камерой очень естественно — скачут по скалам как черти, сшибаются рогами, кокетливо переступают передними копытцами, словно восхищаются сами собой, — короче говоря, ведут себя как искусные каскадеры. Поэтому, наверно, фильмы с участием коз получили признание критики и были даже отмечены международными премиями.

С того времени наше село превратилось в маленький Голливуд, а козы приобрели вдвойне важное значение: они приносят нам не только молоко, но и гонорары. Мало-помалу отдельным козам стали доверять эпизодические роли. Для цветных картин предпочтительнее пестрые козы, однако и криворогие ценятся наравне с ними, потому что считаются самыми живописными. Все это заставляет теперь крестьян сохранять криворогих и пестрых козлят, и благодаря этой, так сказать, «киноселекции» наше сельское стадо очень расцветилось.

Наконец, козий вопрос имеет еще и психологическую сторону: старики ведь тоскуют по внукам. Нет при них внучат, которые согрели бы им душу своими голосами и теплым поцелуем. Чувствуя потребность посадить на колени внука, покачать его, ощутить исходящий от него запах свежего молока и козьего пуха, старики делят свою грусть с козлятами, потому что козлята такие же озорные и беспокойные, как дети.

Радуются на них старые с марта и до самого праздника плодородия в начале октября. Ну а тогда приезжают из города сыновья, закалывают козлят, насаживают на вертела и весело и беззаботно съедают. Потом они уезжают на автобусе или на собственной машине, а осиротелые старики ходят как потерянные и горюют, словно закололи собственных внучат…

До следующей весны над селом повисает свинцовая (как говорится в хороших книгах) тишина, нарушаемая только постукиванием палок о булыжную мостовую и старческим кряхтеньем. А с приходом зимы все чаще начинает звонить колокол по усопшим…

И так до появления новой листвы, до козьего окота, когда жизнь, сколько ее еще осталось, снова возрождается.

Таково многообразное значение козы для нашего обреченного села. Потому и охали крестьяне над обессилевшим козлом, потому и глаз не смыкали всю ночь, а поутру с усердием взялись за восстановление его подорванного здоровья. Но, несмотря на все старанья, козел лежал недвижимо. Правое его веко слегка приподнялось, но левое было плотно прижато, и на третий день бедняга лясковец сдох. Что же, теперь надо было действовать расторопнее и достать не одного, а по крайней мере пять-шесть совершеннолетних козлов, чтобы поправить дело за оставшуюся неделю…

В разные стороны посланы были люди, чтобы купить, занять, наконец, украсть, если потребуется, но без козлов не возвращаться.

Первая группа — отпускник-пожарник с двумя грузчиками — на газике поспешила в соседнее Бачково.

Четверо членов местного охотничьего общества отправились — якобы за дикими свиньями — в село Добралык с заданием взять в плен одного из тамошних козлов.

Третья бригада двинулась пешим ходом через холмы в Наречен, а четвертая — в знаменитое своим картофелем Лилково. Впрочем, это была никакая не бригада, а всего-навсего старик, рассчитывавший с помощью шустрого свояка, имевшего в прошлом какие-то заслуги, раздобыть для нас двух козлов.

Акция дала неожиданные результаты: на третий день первая группа возвратилась с двумя козлами, взятыми у бачковцев под обещание дать им следующей весной нашей табачной рассады.

Третья группа (нареченская) потерпела неудачу: село стало курортом, и нареченские козлы были еще в прошлом году ликвидированы, поскольку придавали окружающей среде сильный специфический запах, создавая у иностранцев впечатление, что мы отсталые. (По той же причине порешили индюшек в Поповице.) В виде компенсации за скорбное это известие нареченцы подсказали нашим, что в монастырском стаде возле Бачкова есть хоть и бодливый, но деловой козел и можно попытаться одолжить его у отца Агапия. Они объяснили также, что отец Агапий малость подслеповат, а чуток хлебнет — и вовсе ничего не видит, так что в случае чего козла можно будет умыкнуть и без его благословения, а когда дело будет сделано, возвратить законному владельцу.