Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - [4]

13/25 января 1899. Среда.

Утром вид из окон был совсем русский: все покрыто обильным снегом; безветрие позволяло снегу держаться на всех ветвях и на всем, куда он падал, что придавало особенную прелесть виду.

Катихизаторам о. Фаддея разослали письма, что они поступают, до его выздоровления, в ведение отцов Мидзуно и Циба.

Иван Акимович Сенума приходил сказать, что просят для выставки на Киусиу (в честь Дзинмутенноо) фотографии Семинарии. Негативы у фотографа с запрошлого года, кажется, хранятся — пусть возьмет снимки с них и отправит.

14/26 января 1899. Четверг.

Без паримий не обошлось ни в Минеи, ни в Триоди; и потому, чтобы постоянно не перескакивать от стихир к паримиям и, наоборот, при переводе, мы с Накаем сегодня принялись за Паримийник с самого начала и не отстанем от него, пока переведем весь. Сегодня перевели первую главу Бытия. И трудно же!

15/27 января 1899. Пятница.

Как ни бережешься, от простуды не уйдешь. Сегодня едва мог заниматься от головной боли, горловой и всякого другого простудного блага, когда поры все закрыты, испарины не добьешься.

Игнатий Мацумото просит священника в Курури, к воскресенью, чтобы крестить приготовленных им. О. Мидзуно отправился.

16/28 января 1899. Суббота.

Болезнь усиливается, и заниматься еще труднее. Впрочем, быть может, болезнь исполняет и доброе назначение: чрез это усиленное отделение мокрот носовых и грудных органов, вероятно, очищается организм.

Какой–то наш христианин из Нагано, с ходатайством о. Андрея Метоки, просит купить у него много экземпляров компилированного им из иностранных источников сочинения «Синригаку», чтобы ввести его учебником в Семинарии. Тощая философская книжонка. У нас в семинарии определенные учебники, сообразно программе предметов. И по философии — русский учебник, так как ко времени изучения сего предмета ученики уже достаточно разумеют по–русски.

От всенощной вышел, когда началась проповедь, — кашель от холодного воздуха усилился до нестерпимости.

17/29 января 1899. Воскресенье.

Ночь не спал от кашля и хрипения горла. Утром горло до того болело, что нечего было и думать о службе сегодня. Пред Литургиею заходил о. архимандрит Сергий; об этом и объявил…

[Пропуск в оригинале]

…пусть будет по их общему желанию. Павел Кураока — хороший катихизатор, и об нем следует позаботиться, если только это будет на пользу, — чахоточный он, кажется, как его младший брат Конон.

Был, вслед за ним, священник из Маебаси Павел Морита; совершил крещение семи человек в Оомия, недалеко от Токио, и заехал, чтобы переговорить о церковных делах.

— В Оомия ныне нужен церковный дом с молитвенной комнатой.

— Пусть; до четырех ен в месяц на сие разрешается.

— Нужен учитель пения. Нельзя без такового из Токио, ибо близко?

— Нельзя, ибо у вас есть Павел Оонума, специально для сего по Вашему приходу. Если из Маебаси несколько дороже по железной дороге до Оомия, чем из Токио, то дорожные будут даны от Миссии.

О. Морита очень хвалил нынешнее состояние Церкви в Маебаси. Неудивительно. Он умный и деятельный пастырь, поднять Церковь, где живет, может. Только надолго ли? Если бы он был еще «постоянным и благонадежным», то его можно было бы сделать благочинным для поднятия и других Церквей.

Принужден был сегодня позвать доктора, потому что простуда усиливается; спать нельзя от хрипения горла, какое положение ни примешь; половина головной кожи воспалена так, что дотронуться от боли нельзя. Заниматься переводом нельзя, чтобы не трудить горла. Арсенал лекарств.

Вечером была Марья Николаевна Устинова, жена Хакодатского консула, проститься перед поездкой в Россию (муж — Михаил Михайлович, с детьми Марией, четырнадцати лет, и Платоном, двенадцати лет, был для сего вчера). Обещала непременно вышить в России ковер — от престола до конца амвона — в Крестовую Церковь (3 аршина 14 вершков длиной, 1 аршин шириной), который она давно уже обещала вышить; для чего ныне и подробные размеры взяла.

19/31 января 1899. Вторник

День расчетный, — постоянный приход получателей частно — сверх того, что в канцелярии. — Петр Исикава, редактор «Сейкёо—Симпо», пришедши, между прочим, сообщил, что он переписался с о. Петром Кано о намерении отправиться в Одавара уговаривать немирных, согласно их собственному приглашению, но что о. Петр подозрительно посмотрел на это, находит в этом только новую махинацию немирных и советует Петру Исикава истребовать у них наперед подписку, что они искренно для мира приглашают его. Кстати, тут же пришел о. Павел Савабе. Он положительно того мнения, что «сам о. Петр неискренно ищет мира, в душе очень ненавидит тех, потому не пользуется представляющимися случаями к сближению и водворению приязни». Например, Петр Дзимбо, самый закоренелый, по–видимому, противник и хулитель его, встретившись с ним как–то, подходит под благословение; о. Петр, — «нет я тебя не благословлю, а прежде…» и начал объяснение, в конце которого намеревался благословить; тот сию же минуту вспылил и опять стал ругать его. Или: в минувшие рождественские дни вместо того, чтобы, как подобает священнику, прямо пойти по домам христиан, он послал Павла Такахаси обойти дома немирных — спросить, примут ли священника с крестом? Иные отвечали, как Михаил Кометани, — «придет священник, — как же не принять?», другие, что «не примут», а все вообще с негодованием говорили потом: «Священник сам отказывается от своих прав; какой же он пастырь?» Но о. Петр даже и у тех, которые хотели принять его, не был. Таков рассказ о. Павла; говорили ему немирные из Одавара. Между прочим, о. Павел спросил: