Дневники герцогини - [12]

— Ваша светлость! — с придыханием окликнул из верхнего окна борделя женский голос. — Вы внезапно оробели? Или хотите, чтобы я встретила вас внизу?

Гидеон захлопнул дневник и вышел из кареты, не обращая внимания на сдержанную улыбку своего лакея.

По потайной лестнице, в обход других визитеров, его проводили наверх, в освещенную свечами гостиную. Слишком поздно он сообразил, что, машинально сунув под мышку, захватил с собой дневник. Но с этим уже ничего нельзя поделать.

— Гидеон! — Габриэль закинула ему руки на шею, не дожидаясь, когда лакей выйдет из комнаты. Она прижалась к герцогу с нескрываемым энтузиазмом, который возбудил бы его, если бы дневник Шарлотты Боскасл не торчал между ними как кирпич.

Она рассмеялась, глянув на помеху, ее большие карие глаза засветились.

— Ты принес это для меня? — спросила она, скользнув рукой по его шее. — Обещаю, что могу исполнить любой акт из твоей книги.

— Этого ты никогда не сможешь.

Она дерзко улыбнулась:

— Держу пари. Сколько поставишь?

— Учитывая цену, которую ты назначила, сомневаюсь, что могу позволить себе заключать пари.

Она покачала головой.

— Ты сегодня такой скованный. Что мне сделать, чтобы ты расслабился? — Она потянулась к дневнику. — В этой книге тайные склонности, которым я могу потворствовать?

Гидеон отвел ее руку от дневника. В этом жесте не было отрицания ее привлекательности.

— Некоторые секреты не предназначены для того, чтобы ими делиться.

— Даже с возлюбленными?

— Да.

— Я нашла дом, какой хотела, — рассеянно сказала Габриэль. — Он близко от твоего и подходит для развлечений. И я составила список покупок. Могу я показать его тебе, прежде чем мы договоримся?

— Как хочешь.

— Подожди здесь, — прошептала она. — Я купила самые дерзкие наряды, которые ты когда-либо видел. На буфете херес, уже налит.

Он взял бокал и, усевшись на покрытый шелком мягкий диван, лениво перелистывал страницы дневника, пока не увидел собственное имя.

Гидеон выпрямился, поперхнулся вином. И, закашлявшись, читал, не веря своим глазам.

«Поцелуи герцога сделали меня беспомощной. Я не могла заставить себя сопротивляться ему. Он бы не позволил мне сбежать. Здравомыслие покинуло меня к тому времени, когда он потянул меня на ковер перед камином…»

Черт побери, подумал он. Когда это произошло, и почему он об этом забыл?

Он открыл страницу, заложенную красной розой на длинном стебле. Роза была засушенная, а чернила еще не высохли.

Это последняя запись?

Напрягая глаза, он читал.

«Бал.

Сегодня герцог Уинфилд пригласил меня на танец. Я сопротивлялась, и не только из чувства долга, но потому, что знала: если он снова коснется меня, я не смогу скрыть свою страсть к нему.

Не было на этом балу другого мужчины, который заставил бы меня трепетать. Когда он подошел ко мне, мне пришлось удержаться от…»

Черт! Прищурившись, Гидеон всматривался в строчки. Какое неподходящее место для кляксы. Он так никогда и не узнает, что Шарлотта собиралась с ним сделать.

Он взглянул на часы в углу. Габриэль явно не торопится.

Она заставляет его ждать, чтобы распалить его желание? Или дает понять, что пока он ей не заплатил, она еще доступна для других мужчин?

Он не любил ждать.

И особенно не любил посещать бордели для заключения формальностей. Как и не гордился тем, что читает чужой дневник. Нужно остановиться. Но Гидеон поймал себя на том, что не может этого сделать.

«Он пригласил меня на танец, но я предложила ему большее.

Он принял предложение и сделал меня своей в полном смысле этого слова».

— Боже милостивый, — качая головой, пробормотал Гидеон. — Кто бы мог подумать? У школьной наставницы желания намного больше, чем академизма.

«Сделал меня своей в полном смысле этого слова». Она хоть понимает, что написала? Тут есть что-нибудь похлеще?

Он перевернул страницу.

«Правда.

Возможно, он ждал, что я паду к его ногам из благодарности, что он уделил мне внимание. Если и ждал, то хорошо, что скрыл это. Понятно, что Девон впутал его в это дело, и ему пришлось заставлять себя разговаривать со мной. Его глаза блуждали по комнате, он провожал взглядом каждую проходившую женщину».

Гидеон нахмурился. Это нелестно и к тому же неправда. Он лишь притворялся, что разглядывает бальный зал, чтобы не казалось, будто он рассматривает ее. Порой джентльмену не удается в этом преуспеть.

Он продолжал читать.

«И он резок с лакеями. Он командует ими и считает, что все его пожелания будут немедленно исполнены. Он не высказывает благодарности и говорит снисходительным тоном».

Гидеон захлопнул дневник.

Ах, он забыл поблагодарить лакея, принесшего ему шампанское? Какое преступление! Со своим персоналом он обращался хорошо. Ведь так?

У этой истории, как у медали, две стороны. Похоже, мисс Шарлотта Боскасл не могла решить, кто он в ее грезах — возлюбленный или дьявол.

Гидеон отложил дневник, и тот снова открылся на одной из страниц.

«Прошлое.

Предательство и разбитое сердце.

Его звали Филипп Морленд, и он был первым мальчиком, в которого я влюбилась. Я думала, он любит меня, каждую субботу он приезжал в наш дом посмотреть — я в это верила, — как я разливаю чай. Потом я застала его в саду, он целовался с горничной… На самом деле они, видимо, занимались другим делом, но я слишком леди, чтобы описать его природу… Несколько дней спустя я упрекнула Филиппа, но он спокойно возражал, назвав меня “великаншей с большими зубами”».