Дневники Энди Уорхола - [75]
Потом начались речи. Первым говорил Захеди, потом – шахиня, она же императрица. Потом Коч, потом Кери, потом Киссинджер – этот последний говорил почти сорок пять минут, настолько он многоречив. Для дам привезли самолетом фиалки, черная икра называлась «Жемчужины Каспийского моря», и Полетт съела ее почти целый фунт. Икра была белесая и не слишком соленая. Скрипач из оркестра Лестера Ланина попросил Полетт дать ему автограф. Полетт захотела оттуда уехать, ну мы и уехали, и она сказала, что очень холодно и поэтому, хотя ей и было не по пути, она подвезет меня ко мне домой. А раз так, то сразу ясно, что действительно похолодало – если уж даже Полетт начинает проявлять внимание и заботу.
Четверг, 12 января 1978 года
Интервьюировал Люси Арназ в «Кво вадис», и ничего действительно сногсшибательного от нее не узнал. Она очень рослая, диету не соблюдает, пухловата, носит джинсы, поэтому выглядит полнее, чем могла бы, однако у нее красивое лицо. Мы заговорили в какой-то момент о Джиме Бэйли, актере-травести[433], и о Берте Рейнолдсе. Она встречалась с обоими. Сказала, что Берт был милым и преданным. Такие девушки, как она, воспитаны в строгости, они считают, что ни в коем случае нельзя прослыть «давалкой».
Поехал в аптаун (6 долларов), чтобы без десяти восемь забрать Кэтрин, и потом мы с ней прошли пешком до клуба «Копа»[434] – на премьеру шоу Бетт Мидлер[435], на которую Мика Эртегюн прислала билеты. Там был Рон Галелла с собственной киногруппой – про него кто-то что-то снимал для телевидения. В «Копа» крутятся все те же самые личности мафиозного вида, что и в прошлом году, когда мы устраивали здесь нашу вечеринку. У входа стоял Ричард Терли, он спросил, нельзя ли ему пройти внутрь вместе с нами, я не знал, что ему ответить, и сказал, что он может поступать, как ему заблагорассудится, но только тут кругом одни мафиози, и ему не удастся просто так пройти внутрь, – и у него в самом деле ничего не получилось. Там была Чесси Рэйнер[436], а еще пришли вместе Питер Тьюфо[437] с Ли Радзивилл, хотя она сидела за другим столом, но я об этом еще расскажу. Мне с моего места ничего не было видно, лишь верхние два дюйма головы Бетт, когда она наконец появилась на сцене. А Кэтрин сидела лицом к Питеру Тьюфо, рядом со мной, и вот довольно скоро я почувствовал, как его нога стала тереться о мою: он, по-видимому, решил, что это нога Кэтрин. Они флиртовали напропалую, и он ей даже сказал: «Отчего бы вам не потанцевать на столе?» и этим очень меня удивил: ведь обычно он такой кислый. А тут кричал, например [смеется]: «Эй, цветные нотки!» – это чернокожим девушкам, которые пели на сцене.
Я все подначивал Кэтрин, чтобы она обернулась и поглазела на шоу, она же принялась рассказывать, как накануне вечером побывала в «Плато’с Ритрит»[438]. Сказала, что так и не поняла, овладел ли ею кто-нибудь, пока она там была, или нет, и когда Питер Тьюфо услышал эти слова, он разошелся так, что она пролила коктейль ему на брюки, но это лишь распалило его еще больше, и он тайком передал ей записку, в которой, как я узнал позже, было слово «Ко гда?», так что я мог думать лишь об одном: что это какое-то дежавю – то наша приятельница Барбара Аллен увела Питера Бёрда у Ли [Радзивилл], а теперь вот у нее же наша приятельница Кэтрин уводит Питера Тьюфо.
Мне захотелось скорей сбежать оттуда: случись здесь пожар, это была бы настоящая западня – терпеть не могу бывать в таких местах. А потом все уехали, а Кэтрин вернулась внутрь – взять эту самую записку, насчет «Когда?», и мы расстались, она добралась до «Кво вадис» в лимузине Эртегюнов, а я пришел туда пешком, и как раз когда я входил, Ли с Питером вовсю ссорились – правда, Ли перестала ссориться, чтобы поздравить меня с Новым годом, пожелать счастья и расцеловать. Мы были за столом Ахмета. На ужин подали небольшого голубя. Ли уехала первой, и я было подумал, что Питер Тьюфо останется с нами, из-за Кэтрин, но он уехал вместе с Ли, так что Кэтрин оказалась в безопасности. А вот Ахмет выпил слишком много коньяка и начал чудить. Потом нас всех пригласили в «Кот тон клаб», его вновь открыли в Гарлеме, причем там выступал сам Кэб Кэллоуэй, и Кэтрин, Мика и Ахмет хотели было пойти туда, но больше, по-моему, никто туда не захотел. Я проводил Кэтрин до ее дома, и было еще рано. А еще сегодня я получил свои фотографии, как Эдвиж перерезает себе запястья на недавней вечеринке у Виктора, и Виктор сказал, что ее шрамы – это панковская бижутерия.
А Боб встретился сегодня с парнем из рекламной компании «Кеньон энд Экхардт», который представляет интересы рекламной и маркетинговой фирмы «Ром Пуэрто-Ри ко», и с другим парнем, он вроде бы из Торговой палаты Пуэрто-Рико, и они хотят устроить у себя в офисе прием в честь портрета Лайзы, который я сейчас делаю, потому что Лайза рекламирует продукцию этих пуэрториканских производителей рома, так что «Ром Пуэрто-Рико» даст в трех номерах Interview свою рекламу. Они все пытаются заполучить Берта Рейнолдса, чтобы он тоже поучаствовал в их рекламной кампании, а я как раз должен делать его портрет, но только он хочет, чтобы вместе с ним в этой рекламе присутствовали еще двое, тогда как агентство не считает их «косметически пригодными». Короче, Боб позвонил менеджеру Берта в Лос-Анджелес, чтобы спросить его, не могут ли они предложить какие-то другие варианты, но тот сказал: «Слушайте, Боб, поддержка Берта стоит миллион долларов, и он вообще стал думать об этом только потому, что хочет, чтобы его портрет сделал Уорхол. В общем, даже если Берт захочет, чтобы рядом с ним на рекламном снимке были лилипут с карлицей, все равно эти ваши ребята из “Рома Пуэрто-Рико” и их рекламное агентство должны прыгать от радости». А еще Боб сказал, что эти люди, с кем Берт хочет быть на рекламном плакате, совсем неплохо выглядят.
