Дневники 1928-1929 - [206]

В лесу стучал топор, и слышно было, убийственно стучал по большому дереву, и оно, как дерево, не знало, не чувствовало, что его рубят, оно было доверчиво и стояло до последнего момента, посылая великодушно вниз на все стороны солнечных зайчиков. И вдруг оно покачнулось и зашумело кроной своей: «Что же это такое?», и потом сразу все стало понятно: раздался в лесу чудовищный треск, словно крик на весь мир: «Погибаю!» Дерево грохнулось так, что забунчала земля. Потом все стихло, и вслед за тем топорик, легонько и деловито постукивая, стал с упавшего отсекать суки.

Где Бог, там и жрец. Его проводник у людей. Если не через жреца, то, значит, сам прирожденный жрец, и, если не хочешь быть жрецом, то убеждай делами своими, а о Боге никогда никому не говори и храни это в себе как величайшую тайну.

Когда совсем нечего было делать, взял «Красную Ниву» и прочитал там об одном замечательном авиаторе, который последовательно мог думать во время падения машины и т. п. Меня поразило сравнение с древним миром: какие там герои в сравнении с нашими, а между тем, наши для нас не герои, а просто квалифицированные специалисты, о которых человек другой специальности вовсе не обязан и знать. Отсюда наше расхождение с Горьким, с Левой и друг., — в этом нечто новое, «массовое».

28 Октября. По секрету сказали, что почтово-телеграфная контора завалена телеграммами женщин из деревень к мужьям в Москву: «Приезжай немедленно, хлеб отобрали».

Время быстрыми шагами приближается к положению 18–19 гг. и не потому, что недород, а потому, что граждане нынешние обираются в пользу будущих: если не через пять лет, то в следующую затем пятилетку, если не там, еще дальше, и так когда-нибудь хорошо будет жить.

Как можно быть против! Только безумный может стать под лавину и думать, что он ее остановит. Поставить на очередь: войти в среду, где строят и во что-нибудь верят.

Крестьяне продают лошадей, потому что с лошадью и коровой гражданин считается «середняком», а с одной коровой можно рассчитывать, что удастся пролезть в бедноту.

Если даже и существует накопление средств производства, тракторов и других машин, то все это происходит за счет пауперизации населения. Весь вопрос, что совершится раньше: машины осчастливят и сделают богатыми бедных людей или же бедные люди, доведенные до последнего отчаяния, уничтожат машины, дождутся или нет?

Между тем, как все говорят, церкви в Москве переполнены верующими из интеллигенции, что никогда и не была православная церковь на такой высоте. Именно потому не была, что не было верующей интеллигенции еще со времен раскола… Точно так же почти всё, что провозглашает революция: крупная индустрия, кооперация и т. д. — все это нужно нам и необходимо. В большинстве случаев у негодующего человека нет слов для возражений сколько-нибудь серьезных, и на вопрос: «А как бы ты поступил?» — он ничего не ответит.

Осенью пахнет преющей листвой, а ранней весной пахнет кора деревьев, но бывает, поздней осенью такой удастся теплый день, что тоже, как ранней весной, пахнет корой, и тогда, если только не помнишь, совсем невозможно бывает узнать, осень это поздняя, или ранняя весна.

Так было сегодня. Сквозь голый лес голубели перси небесной возлюбленной, и красный луч остановился на сосновой коре.

Я вспомнил свое бездушное чувство обыкновенной любви и тоску свою постоянную о том, что лишен был удовлетворения в любви какой-то настоящей, в которой та животная любовь проходит как-то само собой, где-то сзади. Мне думалось, что, может быть, это у меня от разделенности моего существа, что, может быть, я вроде душевного гермафродита, и та любовь, поверхностно чувственная, есть вообще мужская любовь, а другая моя неудовлетворенная голубая любовь — есть обыкновенное чувство женщины.

Итак, я думаю, что главная причина социального зла состоит в том, что люди отмечены природой, как высшие, священники, поэты, ученые посягают на господство над людскими массами: их жизнь должна быть отдана только творчеству, а между тем обыкновенно они этим не удовлетворяются и добиваются прямого непосредственного господства. (NB. вернуться к этой мысли.) Натуральный человек французской революции ныне представлен массовым человеком… — Человек касты и человек массы.

31 Октября. Стоит совершенно теплая погода, как летом, не без туманов, конечно, и не без осенних дождей и русской обязательной грязи. Но все-таки для осени погода необычайно приятная, теплая, неотличимая от ранней весны. А в Москве говорят: «Какая осень гнилая!» Никогда не приходилось наблюдать такого яркого примера перенесения своего человеческого от человеческой беды настроения на ни в чем не повинную природу. А Москва действительно, в полном смысле слова, разлагается, гниет, смердит. Не остается никакого сомнения в том, что мы быстро идем к состоянию 18–19 гг., что очень скоро придется совершенно прекратить писание, рассчитывать только на свою корову и паек.

По пути в Сергиев познакомился со мной художник Георгий Эдуардович Бострем <Сергиев, Полевая, 3>.

Замятин подал прошение в Совнарком отпустить его за границу. Конечно, не отпустят. Радостно, что есть еще честные и мужественные люди.