Дневник. Том II. 1859-1860. Богопознание и самопознание, или внутренее священнонаучение от Святого Духа - [169]

Из Песни песней приложи к себе приложимые к тебе слова и стихи; удивительно, как они идут к душе моей.

Когда кто–нибудь вместо тебя исправит требу и возьмет себе твой доход, не возмутись духом оттого, но скажи своим помыслам: эта потеря ничтожна; но вот великая потеря, если ради денег я потеряю мир душевный, потеряю Господа из сердца. — Чудно! Мгновенное пристрастие сердца к деньгам — и сердце смущается и страдает! Мгновенное, сердечное воззрение к Богу — и оно исполняется миром и блаженством.

У всякого на молитве должна быть своя основа: сердечная вера (сердечное зрение); без своей основы молитва не молитва, потому что говорить чужими словами — не значит молиться. Если чужие слова молитвенные, как на нитку бисер, навязываются на нашу основу — на сердечную веру: тогда и молитва будет наша, хотя слова и не наши.

Вы слышите в церкви больше всего гласы священнослужителя и поющих — о помиловании нас. Что это значит? Это значит, братия, что все мы, сколь нас ни есть в храме Божием, по грехам своим достойны казней Божиих и что прежде всего по пришествии нашем в храм мы должны помнить, что мы — грешники, что пришли к Господу неба и земли, Творцу и Благодетелю, ежедневно и ежечасно прогневляемому нашими неправдами, умолять Его — каждый за себя и даже по христианской любви — за других о помиловании Божием. — Моления о помиловании бывают — то великие, то сугубые; так как в Церкви нет ни одного лишнего слова — то при пении сугубой ектении нужно особенно сильно молиться Богу, из самой глубины души, от сердца самого сокрушенного, как и говорится об этом в начальной ектении: рцем ecu от всея души и от всего помышления нашего рцем[346] — в это время отложить нужно и малейшую холодность, малейшее невнимание сердечное, но, горя духом смиренным и ставши весь вниманием, возносить Создателю теплейшую молитву о помиловании нас, грешных. — Но что мы видим при возглашении священнослужителя и пении певцов сугубой ектении и великой? — Большею частию — обыкновенную невнимательность и равнодушие молящихся.

Как после недостойного причащения, так и после недостойной, холодной молитвы бывает одинаково худо на душе. Это значит: Господь не входит в наше сердце, оскорбленный нашим сердечным неверием и холодностию, и попускает в сердце нашем возгнездиться духам злым, дабы дать нам почувствовать разницу между Своим и их игом.

Священнику. Хощу вас безпечальных быта (1 Кор. 7, 32), говорит Апостол. Особенно от тебя хочет этой беспечальности о мирских вещах Бог. Он на каждом шагу почти дает тебе чувствовать, чтобы ты все житейское, вещественное предоставил жене, а сам занимался бы только духовным.

Вменил вся уметы быта, да Христа приобря щу (Флп. 3, 8), говорит Апостол. Так и ты, если не вменишь все житейское, все вещественное — за уметы, не приобретешь Христа: надобно счесть все мирское за ничто, чтобы возвеличился в нашем сердце Христос. Потому что где есть предпочтение Христу чего–либо другого, там не может быть места Христу: Христос должен быть дороже всего для нашей души, как ее Творец и Творец всего что ни есть. Оттого у тебя на сердце всегда бывает мучение, когда ты обнаружишь хоть малую любовь к вещественному, когда из любви к вещественному ты — или сильно пожелаешь вещественного, или сердцем пожалеешь, побережешь (по скупости) вещественного.

Страшная истина. Нераскаянные грешники после смерти теряют всякую возможность изменяться к лучшему, но остаются неизменными и, значит, преданными вечным мучениям (грех не может не мучить). Чем доказать это? Это с очевидностию доказывается настоящим состоянием некоторых грешников и свойством самого греха — держать человека в плену своем и заграждать ему все исходы. Кто не знает, как трудно без особенной благодати Божией обратиться грешнику с любимого им пути греха на путь добродетели? Как глубоко — без преувеличения можно сказать — грех пускает в сердце грешника и во всем существе его корни свои, как он дает грешнику свое зрение, которое видит вещи совсем иначе, чем как они есть в существе своем, представляясь ему в каком–то радужном сиянии? Потому мы видим, что грешник весьма часто и не думает о своем обращении и не считает себя великим грешником, потому что самолюбие и гордость ослепляют ему глаза; если же почитает себя грешником, то предается адскому отчаянию, которое разливает глубокий мрак в его уме и сильно ожесточает его сердце. — Если бы не благодать Божия, кто бы из грешников обратился к Богу? Так как свойство греха — омрачать нас, связывать нас по рукам и по ногам. Но время и место для действия благодати только здесь; после смерти — только молитвы Церкви и то на раекаянных грешников могут действовать: на тех, у которых есть приемлемость в душах, свет добрых дел, унесенный ими из этой жизни, к которому может привиться благодать Божия, или благодатные молитвы Церкви. — Нераскаянные грешники — несомненные сыны погибели. (Ср.: Ин. 17, 12.)

Что говорит мне опыт, когда я бываю в плену греха? Я целый день иногда только мучусь и всем сердцем не могу обратиться, потому что грех ожесточает меня и как–то надымает