Дневник Серафины - [54]
Он торопит меня с ответом, и я с трудом упросила его сослаться на то, что ему не представился подходящий случай поговорить со мной.
У меня разболелась голова; я растерянна, сердита на отца и не знаю, что делать…
Никаких чувств к барону я не питаю, и такая ли уж честь быть его супругой, чтобы ради этого пожертвовать свободой? Несмотря на обходительность и недюжинный ум, его непроницаемое лицо, молчаливость и скрытность внушают мне страх. Вообще он для меня абсолютная загадка. Ни мне, ни папе не известно его прошлое, да и никто о нем толком ничего не знает. Родных у него нет, он сам не скрывает этого. А фамилия и титул ни о чем еще не говорят. К чему, спрашивается, связывать свою жизнь с каким-то инкогнито?
Вечером пришел папа, рассчитывая получить ответ. Мне захотелось съездить в Сулимов, повидаться с мамой… Правда, на ее совет полагаться сейчас не стоит. Но, может, я застану там тетю (она, кажется, поехала туда), а значит, и ротмистра. Во всяком случае, удастся протянуть время… Я распорядилась, чтобы завтра утром подали почтовую карету.
9 ноября
Измученная ездой по тряской дороге и тревожными мыслями, я прибыла наконец на место.
Все мое прошлое предстало передо мной. В Сулимове, с тех пор как я была тут в последний раз, ничего не изменилось. Мама почти не выходит из спальни.
Первой навстречу мне выбежала Пильская: никак не могу заставить себя называть ее по имени.
— Какая дорогая гостья к нам пожаловала! — восклицала она, плача и целуя мне руки.
Прежде такая занятная и бойкая говорунья Пилюся заметно постарела и как-то сникла, но доброго отношения ко мне не переменила.
В гостиной я застала тетю и ротмистра, — мама молилась у себя в комнате.
Когда меня ввели к ней, я была поражена: до чего она постарела и опустилась! Она бесконечно обрадовалась, тронутая памятью о ней. И я не решилась сказать ей, что привело меня в Сулимов.
Вечером я во всем открылась тете. Она выслушала меня с недоумением; казалось, мой рассказ огорчил ее.
— Ты меня просто удивляешь, — сказала она, когда я кончила, — зачем тебе — свободной, обеспеченной, о таком счастье только мечтать может любая женщина, понадобилось выходить замуж? Надевать на себя ярмо брачной жизни, причем не любя? Если тебе непременно хочется совершить этот неразумный поступок, о котором ты потом пожалеешь, не спеши, по крайней мере. Ты совсем еще молодая! Успеешь выйти замуж, когда появятся первые морщинки. Поверь моему опыту. Возьми, к примеру, меня: ротмистр любит меня, я тоже к нему привязана и не скрываю этого, но, entre nous[68], если бы судьбе угодно было, чтобы он стал моим мужем, уверяю тебя, мы через два месяца опостылели бы друг другу.
Такова ее жизненная философия. О бароне ей ничего не известно, но завтра она выспросит у ротмистра, который со всеми знаком и обо всех все знает.
10 ноября
Утром я рассказала про барона маме. Она сначала расспросила, каков он из себя, и мне пришлось подробнейшим образом описывать его наружность. В общем она настроена скорей против, он не внушает ей доверия, особенно его фамилия на «ачек». В самом деле, «Молачек» звучит чудовищно! Какой-нибудь Берг или Штейн хоть не режет слух, а с «фон» и совсем хорошо. Он небось и не дворянин, а канцелярская крыса, — выбился в люди крючкотворством и титул заслужил.
Все вместе взятое вызывает у мамы подозрение.
— Темная личность, — сказала она в заключение. — Сразу видно, дело рук твоего отца, — его провести ничего не стоит…
Я не возражала. Тут пришла тетя и предложила призвать на семейный совет ротмистра, с которым предварительно уже переговорила. Признаться, присутствие постороннего человека казалось мне не совсем уместным, но, с другой стороны, было любопытно услышать, что он скажет.
Ротмистр вошел с развязной улыбкой и уставился на меня.
— Вы желаете знать, что из себя представляет Молачек? — спросил он. — Одно только могу сказать: с тех пор как он несколько лет назад поселился в наших краях, с ним все знакомы, но никто о нем ничего не знает. Откуда он приехал, неведомо, родни у него нет, прошлое окутано мраком неизвестности. Говорить о себе он избегает. Тут что-то нечисто.
— А его положение при дворе? — перебила я. — Баронский титул, звание конюшего?
— Это еще ничего не доказывает, — с усмешкой сказал ротмистр. — И пришедшая в негодность пилка для ногтей, если приделать новую ручку, годится в дело, так и правительство не брезгует ничем для достижения своих целей. Случается, отъявленный негодяй — полицейский — получает в дар кусок savonnette[69], чтобы отмыться. Кто может знать, за какие заслуги получил он баронский титул? Молачек человек очень ловкий, он — политик, но не в том смысле, в каком в старой Польше называли политических деятелей, а в смысле умения лавировать.
— Вы с ним знакомы?
— Встречался не раз в обществе… У наместника его принимают с холодной любезностью, — так у нас относятся или к людям сомнительного происхождения, или к эмигрантам: им, даже если они получили австро-венгерское подданство, все равно не прощается первородный грех.
Ротмистр долго еще разглагольствовал, но то были лишь его домыслы. Я больше не возвращалась к этому разговору, понимая его полную бессмысленность. Но мама с тетей не оставляли эту тему, стараясь выведать мое мнение. Ясно одно: они не одобряют меня.
Захватывающий роман И. Крашевского «Фаворитки короля Августа II» переносит читателя в годы Северной войны, когда польской короной владел блистательный курфюрст Саксонский Август II, прозванный современниками «Сильным». В сборник также вошло произведение «Дон Жуан на троне» — наиболее полная биография Августа Сильного, созданная графом Сан Сальватором.
«Буря шумела, и ливень всё лил,Шумно сбегая с горы исполинской.Он был недвижим, лишь смех сатанинскойСиние губы его шевелил…».
Юзеф Игнацы Крашевский родился 28 июля 1812 года в Варшаве, в шляхетской семье. В 1829-30 годах он учился в Вильнюсском университете. За участие в тайном патриотическом кружке Крашевский был заключен царским правительством в тюрьму, где провел почти два …В четвертый том Собрания сочинений вошли историческая повесть из польских народных сказаний `Твардовский`, роман из литовской старины `Кунигас`, и исторический роман `Комедианты`.
В творчестве Крашевского особое место занимают романы о восстании 1863 года, о предшествующих ему событиях, а также об эмиграции после его провала: «Дитя Старого Города», «Шпион», «Красная пара», «Русский», «Гибриды», «Еврей», «Майская ночь», «На востоке», «Странники», «В изгнании», «Дедушка», «Мы и они». Крашевский был свидетелем назревающего взрыва и критично отзывался о политике маркграфа Велопольского. Он придерживался умеренных позиций (был «белым»), и после восстания ему приказали покинуть Польшу.
Предлагаемый вашему вниманию роман «Старое предание (Роман из жизни IX века)», был написан классиком польской литературы Юзефом Игнацием Крашевским в 1876 году.В романе описываются события из жизни польских славян в IX веке. Канвой сюжета для «Старого предания» послужила легенда о Пясте и Попеле, гласящая о том, как, как жестокий князь Попель, притеснявший своих подданных, был съеден мышами и как поляне вместо него избрали на вече своим князем бедного колёсника Пяста.Крашевский был не только писателем, но и историком, поэтому в романе подробнейшим образом описаны жизнь полян, их обычаи, нравы, домашняя утварь и костюмы.
«Сумасбродка» — социально-психологический роман классика польской литературы Юзефа Игнация Крашевского (1812-1887).
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
„А. В. Амфитеатров ярко талантлив, много на своем веку видел и между прочими достоинствами обладает одним превосходным и редким, как белый ворон среди черных, достоинством— великолепным русским языком, богатым, сочным, своеобычным, но в то же время без выверток и щегольства… Это настоящий писатель, отмеченный при рождении поцелуем Аполлона в уста". „Русское Слово" 20. XI. 1910. А. А. ИЗМАЙЛОВ. «Он и романист, и публицист, и историк, и драматург, и лингвист, и этнограф, и историк искусства и литературы, нашей и мировой, — он энциклопедист-писатель, он русский писатель широкого размаха, большой писатель, неуёмный русский талант — характер, тратящийся порой без меры». И.С.ШМЕЛЁВ От составителя Произведения "Виктория Павловна" и "Дочь Виктории Павловны" упоминаются во всех библиографиях и биографиях А.В.Амфитеатрова, но после 1917 г.
В шестом томе собрания сочинений Марка Твена из 12 томов 1959-1961 г.г. представлены романы «Приключения Гекльберри Финна» и «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Роман «Приключения Гекльберри Финна» был опубликован в 1884 году. Гекльберри Финн, сбежавший от жестокого отца, вместе с беглым негром Джимом отправляются на плоту по реке Миссисипи. Спустя некоторое время к ним присоединяются проходимцы Герцог и Король, которые в итоге продают Джима в рабство. Гек и присоединившийся к нему Том Сойер организуют освобождение узника.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевёл коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
В четвертый том вошел роман «Сумерки божков» (1908), документальной основой которого послужили реальные события в артистическом мире Москвы и Петербурга. В персонажах романа узнавали Ф. И. Шаляпина и М. Горького (Берлога), С И. Морозова (Хлебенный) и др.