Дневник Серафины - [23]

Шрифт
Интервал

Если бы не эта история с мисс Бомберри, которую я так ловко и, главное, вовремя подстроила, английское чучело, как тень, повсюду следовало бы за мной. Шагу не дала бы ступить, слова сказать. Но, к счастью, все устроилось наилучшим образом. Англичанке уплатили жалованье за год вперед, и она уехала в Лондон, заявив, что ноги ее больше не будет в нашем доме. Мне надоело выслушивать ее нотации! Мама оказалась на высоте и встала на мою сторону. Наконец-то обрела я драгоценную свободу!


17 июня

Я уже знаю Карлсбад, будто прожила тут всю жизнь. Мама пьет воду у Шпруделя. Меня тоже хотели заодно заставить пить эту гадость, но я воспротивилась, так как чувствую себя совершенно здоровой.

Только сели мы обедать, вошел барон и что-то шепнул маме. Она побледнела и, с минуту помолчав, обернулась ко мне.

— Приехал твой отец, — ледяным тоном сказала она и, смерив меня взглядом, прибавила: — Я сделала все от меня зависящее…

Атмосфера за обедом была натянутая.

Барон несколько раз наклонялся к маме и что-то говорил вполголоса. По отдельным, долетевшим до меня словам я догадалась, что речь идет об Оскаре.

У нас есть список прибывающих на воды. И от скуки я прочла его несколько раз с начала до конца. Но ни фамилии папы, ни генерала, ни Оскара там не обнаружила. По-видимому, списки печатают с опозданием. Мама, должно быть, опасается, как бы что-нибудь не помешало приезду Оскара.

Я не расслышала, о чем они говорили с бароном. Напрасно они от меня таятся…


18 июня

Мама предпочла бы вовсе не показываться на улице, но ей предписано пить воду… Мне она посоветовала остаться дома, потом раздумала и взяла с собой. Когда кончилась вся эта процедура с питьем и обязательным променадом и мы направились уже к выходу, в галерее вдруг появился папа. Мама побледнела как полотно и прошептала: «Он меня в гроб вгонит! Когда пьешь воду, вредно волноваться!» Отец казался помолодевшим, посвежевшим, на лице его играла приветливая улыбка. Он поцеловал маме руку с таким видом, будто между ними царят мир и согласие.

— Хоть тут довелось увидеться, — понизив голос, сказал он. — Серафина с каждым днем все хорошеет. И неудивительно, — прибавил он, — она похожа на свою мать.

Он вздохнул. Мама смотрела под ноги. Проводив нас немного, папа попрощался.

Напрасно озиралась я по сторонам в надежде увидеть богача генерала: его не было. Как-никак любопытно на него взглянуть… Хотя я наверняка откажу ему, но все-таки…

Вечером мы с мамой были в концерте. Папа, заметив нас издали, подошел поздороваться, но его тотчас же оттеснили знакомые, которых у него тут великое множество. А мама, кроме пани Целестины, не встретила никого из своих прежних приятельниц.

Пани Целестину прозвали Вечным жидом из-за того, что она уже много лет разъезжает по свету. То ли она вдова, то ли в разводе, точно не знаю, говорят, ей не повезло в жизни. Должно быть, в прошлом она была красавицей. Это еще и сейчас видно по ее лицу, на котором застыло безразлично-любезное выражение. Ее ничто не удивляет, ничто не волнует. Всюду она побывала, все повидала. Зиму провела в Неаполе, из Карлсбада направляется на берега Рейна, потом в Остенде, оттуда, кажется, в Ниццу. Ее сопровождает толстяк-иностранец, чье имя никому не известно. Молчаливый, надутый, с моноклем в глазу, он высокомерно оглядывает толпу, вздыхает и цедит сквозь зубы слова.

Пани Целестина его третирует, посылает с поручениями, то гонит от себя прочь, то зовет опять. Наружность у него малопривлекательная. По слухам, он был банкиром, но барон отзывается пренебрежительно о его происхождении.

За неимением другого общества мама проводит время с пани Целестиной. Я хожу со скучающим видом, хотя скучать некогда, — стреляю глазами направо-налево. И притворно зеваю, не то сочтут за провинциалку, которой все в диковинку. Завтра пойдем на фабрику фарфора. Дорога, кажется, очень живописная.


19 июня

Дождь расстроил наши планы, и большую часть дня пришлось провести дома. Пани Целестина пришла к нам одна без своего cavaliere[40], — он поджидал ее возле нашего дома, сидя на скамейке под зонтиком. Если дождь зарядит надолго, можно с тоски повеситься…


20 июня

Сегодня, когда мы сидели на скамейке перед домом — тут это принято, — а мимо прохаживались здешние обитатели (многих я уже знаю в лицо, и среди них встречается немало оригиналов), вдруг я увидела издали папу.

Мама сидела лицом к реке и не заметила его, а я так растерялась, что не предупредила ее. Он был не один: рядом с ним шел мужчина высокого роста, и я сразу признала в нем генерала. Увидев нас, они ускорили шаги, словно испугались, как бы мы не убежали. Я окинула взглядом своего противника. Иначе назвать его не могу. Рост и фигура отменные, лицо невыразительное, хотя черты выдают аристократическое происхождение, возраст определить трудно. Молодись не молодись, а годы свое берут. Глаза водянисто-серые, на губах блуждает улыбка, манеры изысканные, одет франтовато.

Все это я отметила в мгновение ока. Меж тем они подошли к нам. Мама от неожиданности вздрогнула.

— Генерал фон Штален, — по-французски представил его папа.

Он сел напротив и уставился на меня. Обменявшись для приличия несколькими фразами с мамой, он, не теряя времени, заговорил со мной:


Еще от автора Юзеф Игнаций Крашевский
Фаворитки короля Августа II

Захватывающий роман И. Крашевского «Фаворитки короля Августа II» переносит читателя в годы Северной войны, когда польской короной владел блистательный курфюрст Саксонский Август II, прозванный современниками «Сильным». В сборник также вошло произведение «Дон Жуан на троне» — наиболее полная биография Августа Сильного, созданная графом Сан Сальватором.


Неустрашимый

«Буря шумела, и ливень всё лил,Шумно сбегая с горы исполинской.Он был недвижим, лишь смех сатанинскойСиние губы его шевелил…».


Кунигас

Юзеф Игнацы Крашевский родился 28 июля 1812 года в Варшаве, в шляхетской семье. В 1829-30 годах он учился в Вильнюсском университете. За участие в тайном патриотическом кружке Крашевский был заключен царским правительством в тюрьму, где провел почти два …В четвертый том Собрания сочинений вошли историческая повесть из польских народных сказаний `Твардовский`, роман из литовской старины `Кунигас`, и исторический роман `Комедианты`.


Старое предание

Предлагаемый вашему вниманию роман «Старое предание (Роман из жизни IX века)», был написан классиком польской литературы Юзефом Игнацием Крашевским в 1876 году.В романе описываются события из жизни польских славян в IX веке. Канвой сюжета для «Старого предания» послужила легенда о Пясте и Попеле, гласящая о том, как, как жестокий князь Попель, притеснявший своих подданных, был съеден мышами и как поляне вместо него избрали на вече своим князем бедного колёсника Пяста.Крашевский был не только писателем, но и историком, поэтому в романе подробнейшим образом описаны жизнь полян, их обычаи, нравы, домашняя утварь и костюмы.


Графиня Козель

Графиня Козель – первый роман (в стиле «романа ужасов») из исторической «саксонской трилогии» о событиях начала XVIII века эпохи короля польского, курфюрста саксонского Августа II. Одноимённый кинофильм способствовал необыкновенной популярности романа.Юзеф Игнаций Крашевский (1812–1887) – всемирно известный польский писатель, автор остросюжетных исторических романов, которые стоят в одном ряду с произведениями Вальтера Скотта, А. Дюма и И. Лажечникова.


Король в Несвиже

В творчестве Крашевского особое место занимают романы о восстании 1863 года, о предшествующих ему событиях, а также об эмиграции после его провала: «Дитя Старого Города», «Шпион», «Красная пара», «Русский», «Гибриды», «Еврей», «Майская ночь», «На востоке», «Странники», «В изгнании», «Дедушка», «Мы и они». Крашевский был свидетелем назревающего взрыва и критично отзывался о политике маркграфа Велопольского. Он придерживался умеренных позиций (был «белым»), и после восстания ему приказали покинуть Польшу.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.