Дневник романтической дурочки - [46]

— Неужели ты снизойдешь до общения с уголовником?

Сказать, что я удивилась, не сказать ничего. Я оторопела, онемела и замерла одновременно.

— Что вы имеете в виду?

— В твой идеальный мир, принцесса, это не вписывается?

— А в ваш? — наступала я.

— В моем мире живут разные люди, которые совершают поступки весьма далекие от совершенства, но это не важно. Важно, какие они в минуты невзгод, — пафосно процитировала актриса реплику из какой-то пьесы. — А если серьезно, Андрей Сергеевич сидел по политической линии, правда, ему пришлось постоять за себя на зоне и он, по-моему, прихлопнул пару негодяев.

— Вы что, издеваетесь надо мной?

— Ты же хотела правды. Я тебе ее излагаю. Дальше продолжать?

Остальное я уже не слышала. У людей бывает куриная слепота. У меня наступила полная глухота. Звон в ушах перекрыл звуки голоса Руфы, и мне стало снова спокойно. Этой правды я, пожалуй, знать не хотела. Я считала, что тайны Шабельских бывают только благородные. Моя «розовая башенка» начала рассыпаться. Я собиралась срочно восстановить ее, собрать камушки и зацементировать дырочки. Так было всегда. Я не допускала в свой мир неприятных новостей. Но именно таких, как я, они настигают в самый неожиданный момент, обрушиваются словно водопад, нет, скорее камнепад. Сейчас я сижу под развалинами и жду, когда меня…

Я снова услышала шаги и чье-то дыхание. Сколько я здесь? Мне казалось, что прошла вечность. На самом деле, только два часа. Я зажала уши, чтобы не слышать тревожных звуков. «Если человек не входит, значит, он не хочет меня пугать», — успокоила я себя и вернулась в романтическое прошлое.

— Лерочка, да не пугайся ты так. У человека не было выбора, он хотел выжить, а ему не давали, — голосом доброй сказочницы вещала Руфа. — Его же посадили с уголовниками, вот он и боролся. Если бы не он, Даня не выжил бы. Но это отдельная история.

— Вы решили давать мне информацию небольшими порциями, чтобы я не упала в обморок?

Примадонна не обратила внимания на мои слова.

— И ко мне наведывались какие-то «друзья». Что искали, не пойму. Произошло это неделю назад, а потом снова через неделю. Мне тоже пришла в голову мысль, что это как-то связано с приездом Мити и, несмотря на разногласия, я хочу с ним встретиться. Ты не знаешь, где он?

— Наверное, дома…

— Да нет. Он поссорился с отцом и даже с Анной.

— Не может быть. Она же всегда на его стороне.

— У него сейчас нет «стороны». Думаю, он на даче. Я могу попросить тебя туда съездить?

— Конечно, — обрадовалась я, не задумываясь над тем, будет ли Митя доволен моим приездом.

— Андрею Сергеевичу я позвоню сама. А ты все-таки поосторожней. У тебя хоть провожатый есть? — вдруг очень ласково поинтересовалась моя приятельница.

— Не знаю. Наверное, нет.

— Верная душа. Дай бог тебе не разочароваться.

Руфа молча пошла в кухню и жестом пригласила меня следовать за ней. Мы сели пить чай и вели ничего не значащий светский разговор о моих намерениях и планах, о старом театре, который так любила вспоминать старшая Шабельская, о последней нашумевшей премьере. Пока Руфина вещала хорошо поставленным опереточным голосом, я рассматривала ее, пытаясь в ее глазах найти ответ на мучившие меня вопросы. Но в них светилась лишь ирония и усталость. Вообще, она сдала за те годы, что Даня был в тюрьме. Я уже и не знала, стоит ли спрашивать о новых попытках его освобождения. Времена изменились. Возможно, есть шанс.

— Мы снова подали на пересмотр дела, — угадала мои мысли прозорливая хозяйка и стала подробно излагать, кому и сколько пришлось дать, сколько раз ходить на поклон.

— Они просто не хотят понимать, что человек может быть невиновен. А главное, что изменение общей обстановки До прокуратуры и суда вообще не дошли. Удивительно, на что они рассчитывают?

— На деньги, вы же сами сказали, на большие деньги.

Я почти не слушала философско-политические рассуждения Руфы. Воображение несло меня к Мите. Мне даже показалось, что, не выходя из «купе», я несусь на поезде дальнего следования очень далеко, а в конце этого пути, там, где кончаются рельсы, стоит он, над его головой синее небо, и солнце золотит его волосы.

— Лерочка, где ты блуждаешь? Никуда твой Митя не денется, ему некуда деться. Знаешь, Даня создал театр на зоне и занят делом.

— Руфочка, вы что, действительно считаете, что Даниил не виновен?

— Идиотский вопрос. Даже не стану на него отвечать.

Актриса была не на шутку обижена и расстроена моими сомнениями.

— Я не думаю, что, жалея Даню, необходимо нападать на Митю. Каждый может оступиться, — несмотря на это продолжала я.

— Каждый, но не Шабельский. Счастье, что я в состоянии помогать Дане и…

— А Мите? — не унималась я. — Что же ему так мало досталось от ваших щедрот?

Я сжалась, понимая, что грублю пожилому человеку и сейчас получу по заслугам. Но Руфина неожиданно засмеялась и озорно сказала:

— Кому-то очень повезет.

— Почему «кому-то»? Вы даже не предполагаете, что это может быть Митя?

— У Мити есть только Митя. Хотя кто знает, может именно это твое обожествление его персоны сразит самовлюбленного. Я считаю, что тебе стоит позвонить маме и предупредить, что ты останешься у меня и утром отправишься к своему дорогому Митеньке.