Дневник плохой мамаши - [67]

Мое сердце сжалось от ужаса.

— Мой ребенок может не выжить?

— И ты, и твой ребенок в надежных руках, — успокоил он и вышел.

Примерно полчаса спустя начались настоящие схватки.

— Знаешь, это не так уж больно, — сообщила я Дэниелу, зачитывавшему мне вопросы из кроссворда в «Таймс». — Пока что мне кажется, роды — довольно скучная вещь.

— Я бы на твоем месте не жаловался, — пробормотал он, задумчиво грызя ручку. — Когда по телевизору показывают, как женщины рожают, это всегда выглядит пугающе. Они так жутко вцепляются в кресло и вопят, просто надрываются. Может, у тебя высокий порог чувствительности? Растение семейства бобовых, шесть букв.

Спустя еще час вернулась акушерка. Меня страшно тошнило. Дэниел снова сбежал, когда меня начало рвать в железный лоток.

— Теперь мне и правда больно. Нельзя ли какое-нибудь обезболивающее?

— Ничего, все хорошо. Уже шесть сантиметров.

Она указала на схему на стене, на которой были изображены концентрические круги. Самый большой — размером с целую чертову тарелку! Нет, я никогда не дойду до десяти, это совершенно ясно. Они что, думают, я резиновая?

— А-а-а-ааа-ААААА-аааааа! — взвыла я, накрытая очередной волной боли. Господи, как хорошо-то, когда она отступает. Но тут, как в центре циклона: понятно, что передышка — только временная.

— Можно дать тебе кислород и веселящий газ, но боль все равно придется потерпеть.

Она была такая радостная, деловая. Я ее ненавидела.

— Как это — потерпеть?

Совсем, что ли, идиоты? Не могу я терпеть!

— Делай частые и неглубокие вдохи. Как только подходят схватки — глубокий вдох и медленный выдох. Мычи, если от этого будет легче.

— А как же обезболивающие? Я хочу обезболивающие.

— Петидин тебе нельзя, потому что ты собралась рожать чуть-чуть рановато. Петидин влияет на ребенка, а он нам нужен крепкий и бодренький. Я дам тебе веселящий газ.

— Сделайте местную анестезию. В моем плане родов записано, что мне можно местную анестезию-у-у-у-ууу-УУУУУУУ-у-уууу!.. Господи. Не могу больше. Не могу.

Она сжала мою руку.

— Можешь. Все идет хорошо.

Подлая врунья.

— Анестезию!

— Анестезиолог сейчас занят. Как только освободится, я его позову, — поспешно сказала она.

На мои крики прибежал Дэниел.

— Шарлотта, что происходит?

— На фига надо было писать план родов, если всем на него на фиг наплевать?! — во весь голос завопила я. Пусть слышит эта лживая тварь. Из-за стены доносились еще чьи-то крики.

— Я где-то читал, что в средние века женщины жевали ивовые веточки. В них содержится натуральный аспирин. Прости. Уже заткнулся.

Влажной тряпочкой он вытер мне лоб и шею. Выражение его лица — глаза выпучены, губы сжаты — показалось мне страшно забавным. Треска пытается улыбнуться — вот как это называется. Если бы не было так больно, я бы расхохоталась.

Акушерка миссис Счастье вкатила тележку с баллоном веселящего газа и вручила мне маску.

— Вдыхай сразу же, когда почувствуешь, что подступает боль.

Я сделала глубокий вдох и чуть не потеряла сознание. Тут же снова нахлынула боль.

— Помогает? — беспокоился Дэниел, пытаясь прочитать надписи на баллоне.

— Какого черта?! Конечно нет! — ответила я, когда перестала вопить.

* * *

Поезд казался мне тюрьмой. Наедине со своими мыслями. Жуткие воспоминания накладываются одно на другое. Но сильнее всего — страх. Без просвета. Куда бы я ни смотрела, везде безобразные картины.

Казалось, они отпечатались на сетчатке, как зеленые пятна, когда долго смотришь на лампочку. Вместо равнодушных лиц в вагоне и сельского пейзажа за окном я видела эпизоды из прошлого и иногда будущего. Когда мы подъезжали к Манчестеру, уже темнело. Мое бледное, испуганное лицо смотрело на меня из стекла.

* * *

— Я хочу встать! — кричала я.

— Нельзя, нам надо, чтобы датчики были прикреплены к твоему животу. Лучше старайся правильно дышать. Уже немножко осталось. — Акушерка глянула на часы и что-то записала.

— Можно хотя бы футболку снять?

К этому времени футболка, которую я принесла с собой, вся перекрутилась. Господи, почему тут такая долбаная жарища?

— Э-э… — Краем глаза я видела Дэниела. — Слушай, Шарлотта, может, я пойду? Приехал мой отец, он отвезет меня к твоему дому, чтобы я смог забрать машину. Но если хочешь, я останусь. Потому что я всегда буду с тобой, если я тебе нужен.

Он взял меня за руку, и тут снова подступили схватки.

— Шарлотта? Шарлотта!

— Все в порядке, — ответила я, переводя дыхание. — Ладно, иди.

Мне надо сосредоточиться. Вот теперь я поняла, почему животные уползают рожать куда-нибудь в кусты. Его беспокойство, его забота, его дурацкая мокрая тряпка — вся эта суета мне только мешала.

— Ты точно хочешь, чтобы я ушел?

Я закрыла глаза. Может, подумает, что я потеряла сознание.

— Я бы посоветовала вам уйти, — прошептала акушерка. — Лучше приходите завтра с большим букетом цветов. — Она подмигнула.

— Он не оте-е-е-е-ееец! — простонала я. Но даже это не стерло с ее лица улыбочку.

— Тогда пока, — пробормотал он и слабо махнул.

Когда он ушел, стало легче.

* * *

Над головой замерцало табло:

Поезд до Болтона отправлением в десять часов пять минут… задерживается на тридцать пять минут. Приносим извинения за доставленные неудобства.