Дневник Пенелопы - [26]

Ни сильная рука Агамемнона, ни твердый лоб Менелая, ни огромный рост Диомеда, ни ослиное упрямство Эанта, ни быстрые ноги Ахиллеса, ни божественная мудрость старого Нестора — ничто не смогло сломить патриотизм и свободолюбие варваров. Его сломила лишь величайшая в этом лицемерном мире сила: ложь и предательство!

На последнем совете царей Одиссей говорил так:

«Иного способа овладеть Троей нет. Мы испробовали оружие, испробовали голод, испробовали время. Остается лишь предательство. С него-то нам и надо было начинать…

Мы захватили много пленных. Среди них немало всякой швали, для них нет ничего святого. Эти люди могут пойти на любую подлость, лишь бы им хорошо заплатили. Некоторых из них я пошлю обратно в крепость — пусть рассказывают, будто им удалось разорвать цепи и убежать. А потом увидите, что будет!»

Сначала он поймал, а потом повесил несколько дюжин дезертиров для примера и в назидание остальным. И первым лучшего из них, их вождя Терсита…

— Терсита? Но ведь его повесила я!

— Это другой! Всех предателей и смутьянов зовут Терситами. Потом приказал эллинам начать конопатить и смолить корабли и спускать их на море, как будто они собираются уходить. Снять палатки и собрать все вещи, которые они не смогли бы утащить с собою (кровати, мебель, бревна, доски). Все это было сложено в кучи и подожжено, языки пламени достигали бойниц крепости. Потом он приказал зарезать мулов и лошадей — и все для того, чтобы, уходя, ничего не оставлять врагу.

Троянцы наблюдали за всем этим из крепости и радовались. Неужели они избавятся от иноземных грабителей? Уходят, проклятые, чтоб им никогда не возвращаться! И вот тут-то в крепость проникли наши «друзья», наемный сброд… Они предстали перед Гектором и другими вождями и сообщили, что ненавистные пираты уходят! И троянцы ослабили охрану крепости. Многие тут же стали веселиться, пустились в пляс. Архонты и народ! Конец войне!

Может, в Трое кто-нибудь и спал, «друзья» же наши не дремали. Однажды ночью они явились к Архелаю, из самого старинного рода Трои, который ненавидел род Приама, потому что тот отнял у него трон, и искал случая вновь овладеть им и отомстить, и сказали ему: «Так, мол, и так. Эллины поручили нам передать тебе, что, если ты поможешь им (а мы скажем тебе, как это сделать) взять крепость, они провозгласят тебя царем Трои и осыплют подарками и тебя, и нас!» Архелай согласился ради… Родины!

На третью ночь в назначенный час и в условленном месте Архелай со своими людьми открыл заднюю дверцу крепости, которую ему доверили охранять, и, пока все безмятежно спали, впустил тысячи эллинов. Вскоре весь город был захвачен. Захватчики поджигали кварталы, где жил простой люд, и резали бедняков. Богатые кварталы, дворцы архонтов и царские дворцы они не тронули. Как не тронули никого из архонтов или из царской семьи. Дворцы Приама были нужны, они должны были перейти к Архелаю. И архонты были нужны: на другой же день они стали бы вернейшими друзьями нового царя и честнейшими слугами иноземных «освободителей».

Так и случилось.

Три дня и три ночи продолжались пожары, резня, грабежи и насилия над беднотой. Еще текла кровь по уличным канавам, небо темнело от дыма и копоти, когда архонты Трои, одевшись в самые блестящие одежды, улыбающиеся и гордые, пройдя сквозь шеренги «национального» и «союзного» войск, проводили Архелая в храм и «увенчали» его короной царя «освобожденной» Трои! Народ молчал. И думал о том, что теперь ему придется кормить вдвое больше тиранов: и местных, и иноземных!

Наши дали Архелаю советников-эллинов, чтобы он всякий раз спрашивал у них, как поступать. Иными словами, чтобы они ему приказывали. Первым и самым лучшим из них был Одиссей! Народ разоружили, а для порядка была поставлена охрана. Царь Архелай и градоначальник в знак благодарности дали крупнейшим улицам Трои эллинские названия, присвоив им имена самых жестоких убийц троянцев: улица Ахиллеса, улица Агамемнона, улица Менелая, улица Тидея, проспект Одиссея, площадь Пенелопы и прочее. Таким образом, своего у Трои осталось только ее лжецарь, ее пустое название на бумаге, вылинявшее знамя и «независимость». Во всем остальном она превратилась в колонию эллинов.

Прошло несколько дней. Еще не успели высохнуть слезы и кровь народа, как началась охота на «предателей». «Предателями» оказались те, кто воевал против эллинов, а «патриотами» — те, кто предал родину!

Теперь у них была власть.

— А Елена?

— Она исчезла. Среди тысяч рабынь, которых ахейцы связанными отводили к морю, чтобы потом продать или увезти с собою, была и Елена. Но кто бы мог узнать ее? Богоподобная дочь Лебедя, Идеал, ничем не отличалась теперь от простолюдинок! Представь себе ее положение! Вместе с другими забракованными она была продана каким-то сарацинам-работорговцам. Те отвезли ее на Родос и продали царице Поликсо, причем ни они сами не знали, кого продают, ни та не знала, кого покупает.

Елена совсем пала духом. Столько лет (а ведь, в сущности, она была неплохая, только несчастная; виною тому ее горячая кровь) она жила самой мученической в мире жизнью! Эллины ругали ее почем зря и не убили только потому, что не нашли. Троянцы плевали на нее и не убили только из страха. Лишь мы, поэты, возвеличили ее! Попав в руки царицы-эллинки, она решила, что теперь ее мукам наступит конец. И открылась ей. Тогда Поликсо пришла в дикую ярость. Из-за этой вот прелюбодейки погиб на чужбине ее муж, царь Тлеполем, сын Геракла! И в отместку повесила ее на дереве.