Дневник офицера - [22]
Вьетнамцы при встречах всегда стараются пригласить за стол. Это придает и официальность, в то же время сближает собеседников, располагает к откровенному разговору. Еда, питье и сигареты играют при этом немаловажную роль. Чай и сигареты всегда ставятся на стол, и большинство бесед проходит с чашкой чая в руках. Чай вьетнамский терпкий, он хорош в жару. Он заваривается непосредственно перед употреблением, кипяток всегда стоит готовый. Пьют его из маленьких чашечек. На тарелки положили раскрытые пачки сигарет. Вьетнамские сигареты крепкие, тогда сигареты выпускались без фильтра. Мы привыкли к такому крепкому табаку только потом, сначала курили более мягкие с фильтром: «Новость», «Краснопресненские». Иногда на стол ставят бананы, фрукты. В зависимости от того, чем располагает хозяин. «Богатые хозяева» это более высокий уровень приема. Вообще вьетнамцы гостеприимный народ. Несмотря на скудность военного времени они для гостей выставляют на стол все, что у них есть. Это есть настоящее гостеприимство, уважение к гостю.
На официальных приемах куда более пышно. Кухня вьетнамская очень разнообразна и блюда, приготовленные для гостей, вкусны и красиво оформлены. Все участники, организаторы и приглашенные, облачаются в костюмы, обычно в белые рубашки, черные брюки. Не всегда при галстуках.
Самый высокий прием, где нам посчастливилось быть, прием в Национальном собрании в конце августа 1968 года в честь праздника. Мы присутствовали всей группой, хотя я помню, сначала были приглашены только мы с командиром. Приглашенных было несколько сот человек. Столы накрыты в нескольких залах. Прием на манер дипломатического: сидячих мест нет. Высокие широкие столы уставлены всяческими яствами. Принимал министр канцелярии Премьер-министра. Обходя все залы приема, он благодарил советских специалистов за помощь в борьбе с американским агрессором. Были ответные тосты.
Примечательно то, что с этого приема я и еще два наших техника поехали прямо на стартовую позицию. Найти меня среди множества гостей оказалось не просто, так как приехавших офицеров в само здание не пропускали. Помогли им наши ребята. Вышедшие проветриться, видя, что разыскивается такой-то, пошли по всем рядам, передавая просьбу вьетнамских товарищей.
Машина пришла прямо из дивизиона, у них с собой даже переводчика не было. Я взял с собой еще двух товарищей. Дивизион стоял далеко от Ханоя. По дороге объяснялись по-вьетнамски.
Оказалось, что дивизион занял новую позицию, но привести себя в боевую готовность не смог. В эти дни шли непрерывные дожди. Дороги на позиции и прилегающих местах оказались не пригодными для проезда. На позиции накопилось большое количество ракет. Даже артиллерийские подразделения не могли занять предполагаемые позиции, завязли в грязи. Создалась опасная обстановка.
Приехали около часа ночи. Станция наведения развернута. Из шести пусковых установок смогли протащить на позицию только четыре, остальные две вместе с тягачами сидели в грязи глубоко. Две ракеты были уже заряжены, хотя, до проверки функционирования стартового оборудования без ракет, этого нельзя было делать. Все, начиная от водителя тягача до командиров пусковых установок просили помощи. Но прежде прошли в станцию. Там неисправность была несложная, ребята разберутся. И я с командиром дивизиона вышел к стартовикам. Одна машина не прошла, другая пыталась ее обойти. Вот и перепахали всю позицию. Главное, нет возможности применить лебедку, которая есть у каждой машины — некуда прицепить конец троса. Близко к позиции нет ни одного дерева или еще чего-либо, чтобы зацепиться.
Ходим в темноте с командиром и думаем с какого конца начать. У одного тягача левая дверца открыта. За рулем сидит водитель в одних трусах. И качает машину: взад, вперед. Но не слишком получается, вернее, совсем не получается. Не хватает росточка парню. Еле дотягивается ногами до педалей. Пока переключает с передней передачи на заднюю машина успевает переместиться на другое место, эффект качки теряет свой смысл. Я прошу уступить место мне. Надо сказать, что наши офицеры имеют неплохую практику вождения грузовых машин, тем более таких тягачей. Повозились много за время службы в зенитно-ракетных войсках.
Я действую тем же манером, качаю. И получается: через несколько минут машина на ровном месте. Теперь ее надо увести подальше — она мешает здесь с пустым полуприцепом. Это уже дело водителя. Он получает указание от командира.
Меня разыскал Геннадий Полетаев: у них со станцией все нормально. Я зову их к нам на помощь. Вскоре кольцевая дорога освобождается от всякой техники. Без команды ничего не позволяем делать. Теперь с командиром стартовой батареи планируем, в какой очередности что делать. В первую очередь — оставшиеся пусковые установки на свои места. Затем контроль функционирования всего комплекса.
Всё успели сделать к рассвету. С момента нашего прибытия прошло более четырех часов. Мы уже направились к машине, когда завыла сирена и раздались крики:
— Май бай ми!
«Вовремя», — подумал я. Придется подождать. В это время к позиции подъезжает заместитель командира полка товарищ Куат. Он наш давнишний знакомый. Еще с Союза. Мы с ним познакомились на учебном пункте в Бакинском округе ПВО. Приезжал весь наш полк, вновь сформированный из нового пополнения. С тех пор он первый заместитель командира полка. Многие сменились, многие ушли на повышение по службе, а донгти Куат оставался на своем месте, хотя часто исполнял обязанности командира. Впрочем, главный инженер полка донгти Ань так же с того времени бессменно находится на своей должности. Товарищ Куат принял рапорт командира дивизиона и остался очень доволен проделанной работой. Долго нас благодарил и… предложил срочно отсюда уехать. Куда денешься, пришлось уехать, не дождавшись отбоя «тревоги». Я думаю, ребята в кабине управления уверенно крутили штурвалы, ища на экране цель…
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.