Дневник офицера: Письма лейтенанта Николая Чеховича к матери и невесте - [8]

Командир должен быть твердым в своем решении и, отдав приказание, должен добиться его выполнения, хотя бы подчиненному и не хотелось его выполнять. Сумею ли я быть таким? Но я должен стать командиром настоящим, волевым. Это нужно для защиты Родины. Родина приказывает, и я выполню ее приказ.

6 апреля 1943 г.

Родная мама! Вот уже мы под Свердловском. Никогда я не думал, что мы поедем по такому странному маршруту. Как хорошо, что ты приехала в Омск проститься. Уехали мы из Омска утром. Ты бы могла еще успеть притти провожать, но хорошо, что мы договорились не приходить. На людях не простишься так, как хочется.

14 апреля 1943 г.

К сожалению, в Москву мы не попали. Повернули на север. Сейчас стоим на разъезде. Кругом сосновые леса, погуляли замечательно. Снег уже сошел. Птицы поют. Погода прекрасная, солнечная. Через лес проходит узкоколейная дорога. Катались на вагонетках, бродили по лесу, пели песни. Варили на костре концентраты. В общем провели время, как на даче. Несмотря на близость фронта, дорогу фрицы не бомбят. Говорят, им здорово «накрутила хвост» наша авиация. Настроение прекрасное, здоровье тоже. Каждое утро на разъезде раздеваемся до пояса и бежим к какому-нибудь ручью мыться. Утренний морозец приятно бодрит.

20 апреля 1943 г.

Здравствуй, мамочка! Наконец-то я получил адрес. Высадились, пошли, шли ночью километров 20. Грязь жуткая, сапоги подчас приходилось держать за уши, чтобы не свалились. Пришли в деревушку. Выбрали домик поцелее, оборудовали и зажили наславу. Прожили два дня. Пошло расформирование по частям. Как жаль расставаться с товарищами, с которыми провел вместе столько времени! Сегодня спали в землянке, близ передовой. Днем пойдем на передний край обороны, в дзоты. Настроение и самочувствие прекрасное. Особенно сейчас, когда прекрасная погода, и природа здесь чудная. Сосновые леса, березняк. Вообще красиво. Жаль только, что местность болотистая.

Мы проходим разрушенные немцами деревни. Горько смотреть на это разорение. От некоторых деревень остались только надписи, даже развалин не видно: перемешаны в одну массу с землей. Какая ненависть кипит в сердце, когда бродишь в развалинах деревень! Люди жили, были счастливы. Во всех уцелевших хатах видна хозяйственность, культура. А теперь из-за проклятых гадов все разорено.

Что будет дальше, напишу. Бояться нечего. Правильно говорят: «Если придет смерть, то и на печке дома достанет, а нет, так и в самом пекле жив останешься».

Целую крепко.

2 мая 1943 г.

Добрый день, мамочка!

Ночами или дежурим, или строим различные сооружения. За это время я изучил повадки фрицев. Днем они почти не стреляют, можно свободно ходить, но не группами, а в одиночку, иначе немцы бьют из минометов. Ночью, наоборот, открывают отчаянную «страховую» стрельбу из пулеметов и винтовок, не целясь, просто по площади рассыпают пули — и все. Боятся наших разведчиков, которые часто таскают у них солдат. Неприятно ходить ночью: уж очень глупо погибнуть от этих дурацких шальных пуль. Интересно сравнивать поведение наших бойцов — славян (так здесь мы себя называем) — и фрицев. Фриц, если вылезет наверх, то пригнется и бежит, как шальной. Славянин идет спокойно, как у себя в деревне на улице. Немцы придумали очень подлую «штуку». Чтобы не рисковать своей «благородной» шкурой, заставляют женщин из захваченной ими местности подносить на передовую пищу. Я никак не дождусь момента, когда смогу принять более деятельное участие в истреблении фашистских гадов.

Поздравляю тебя с 1 Мая. Этот день мы встречали особенно в напряженной обстановке. Ожидали от фрицев какой-нибудь пакости, но все обошлось благополучно. Для предотвращения всяких попыток фрицев нам напакостить на вахту в эти дни встали лучшие наши люди. Я сейчас дежурю в дзоте, всего в 100–150 метрах от дзотов немцев. Фрицы здорово трусят, стреляют очень мало, особенно днем.

В первом часу ночи я с удовольствием выпустил подряд два диска, по видневшимся вспышкам немецких выстрелов. Жаль, что у меня нет снайперской винтовки! Это интересная охота. Наши снайперы ежедневно убивают несколько зверей. Место, где я сейчас живу, хорошее, сухое, песок, сосновый лес (бывший, а сейчас одни обломки), болото осталось позади.

Целую крепко.

4 мая 1943 г.

Здравствуй, мамочка! Я жив и здоров. Сегодня замечательная погода, весь день солнце. Войны как будто и нет: так тихо. Лишь изредка пролетит несколько мин или застрочит пулемет (видно, пробуют после чистки), и опять тишина. Так и хочется вылезти из окопа, походить по траве или полежать на горячем песке, на бруствере. В небе иногда пролетают самолеты. По немецким палят наши зенитки, и мы из пулеметов; по нашим — палят немцы. Небо такое ясное, что на редких облачках, лежащих против солнца, видны воздушные волны от разрывов снарядов. Это явление я наблюдаю первый раз в жизни. Волны видны даже на расстоянии до километра от места взрыва.

Траншеи у нас глубокие и сухие. Это здесь редкость. Я, так сказать, живу на курорте. Скука смертная. Ходить по траншеям надоело: все уже изучил. Я исправил все виды оружия: попадается много неисправного; заставил своих ребят все перечистить, — что не умеют, чищу сам. Хочу освоить немецкую магнитную мину, — их много валяется перед окопами. Но они все заряжены, и я не знаю, как к ним приступиться. А «не зная броду, не суйся в воду» — говорит русская пословица. Решил не трогать, пока какой-либо знающий человек не покажет.