Дневник офицера: Письма лейтенанта Николая Чеховича к матери и невесте - [14]
Мама, сейчас получил известие, что мы завтра уходим. Все мысли вразброд.
Наш отъезд очень неожиданный. За час до получения приказа выступать мы были уверены, что проживем здесь еще долго. Я провел себе свет, радио, зажил с комфортом — и вдруг… Такова уж наша военная судьба: приходится жить настоящей минутой, а что будет через час — нельзя загадывать. Сейчас сборы идут полным ходом. Кому после меня достанется моя комната, думаю, что тот будет доволен. Все остается. Ведь в поход берешь только самое необходимое: автомат, полевую сумку, плащ-палатку, котелок, скатку, запасной диск — вот и все.
Письма Н. Чеховича к матери и Шуре
20 сентября 1943 г.
Мама! Мы на новом месте. Местность ровная. Немец нас видит, как на ладони. Его тоже великолепно видно. Жить здесь не особенно плохо. Правда, тесно. Есть патефон, гитара. Для развлечения иногда играем.
Мама, ты знаешь, как до сих пор мне везло. Счастье пока не изменяет мне. Сегодня я делал съемку плана обороны. Выбрал наблюдательный пункт и занялся делом. Как назло, фриц стал бить по моему наблюдательному посту из миномета. Съемка срочная, уйти нельзя, некогда, а мины ложатся в 5–10–15 метрах. Очень трудно делать съемку, когда то и дело пригибаешься от осколков. Наконец мне надоело это. Решил сначала закончить съемку другого участка. Через полчаса немцы перенесли огонь в другое место. Я пришел на наблюдательный пост и вытаращил глаза от изумления. На том месте, где я сидел, еще дымились три воронки. Задержись я еще немного, не пришлось бы мне больше никогда писать тебе письма. Это называется повезло!
В остальном все в порядке. Фриц очень ослаб; на каждый его снаряд, мину, пулю летит больше десятка наших. Обо мне не беспокойся. Крепко целую.
20 сентября 1943 г.
Здравствуй, Шурочка!
Ты знаешь, какое счастье для меня получать твои письма. Особенно здесь, на переднем крае Первое твое письмо получил я ночью. И, несмотря на все неудобства, тут же его прочитал. Сон как рукой сняло. Долго пролежал, вспоминая тебя. Какое счастье на несколько часов отвлечься от окружающей обстановки! Забыть, что лежишь в сыром, прокопченном блиндаже, забыть, что двое суток провел под огнем немцев, оборудуя свой участок обороны. В памяти проносятся вечера наших встреч. Вспоминаешь все до мельчайших подробностей. Особенно последнее пожатие руки, последний взгляд на твое дорогое лицо. Почему я не сказал тебе тогда, что люблю тебя?! Конечно, мы мало еще знали друг друга. Но для меня с первого же вечера было ясно, что в жизни я не встречал такой девушки, как ты. Надо было тебе все сказать. Я бы хотя знал твой ответ. А теперь я пишу письма тебе, как простому товарищу, а хочется совсем в другом тоне: как самому близкому другу. Я хотел бы получить от тебя ясный, прямой ответ.
Развлечений у нас в окопах передовой не особенно много. Играю на гитаре. Мне особенно стала она дорога, когда я узнал, что ты тоже играешь на этом инструменте и тебе он нравится.
С наступлением темноты веду пулеметную перестрелку с фрицами. Это тоже своего рода развлечение, особенно когда бывает плохое настроение. Треск пулемета, свист пуль, посылаемых фрицами на мою любезность, вообще вся шумиха перестрелки как-то немного заглушает тоску.
Я очень рад, что ты живешь в довольно хороших условиях и есть надежда на лучшее. По-моему, нет оснований не отпустить вас на учебу домой. Обстановка на фронтах и международная складывается очень благоприятная. Пожалуй, наступление холодов еще ускорит ход войны. Как только замерзнут болота, а то и раньше, начнем наступление и мы. Едва ли немцы долго выдержат наступление по всему фронту. Конечно, нам придется вести войну до самого конца. Но вас пора бы отпустить. Вы уже и так много сделали для достижения победы. Пожалуй, пора подумать и о послевоенном восстановлении хозяйства страны. Тогда понадобятся не только рабочие руки, но и специалисты всех отраслей промышленности. Мне бы очень хотелось, чтобы вас отпустили и ты наконец отдохнула бы от кочевой жизни, а я смог бы более регулярно вести с тобой переписку. Очень уж часто меняется у вас адрес.
Шурочка, если бы ты знала, как я жду твоего ответа! Не предполагаю, каков он будет. Ведь ни из разговоров с тобой, ни из твоих писем невозможно сделать ни положительного, ни отрицательного вывода. Будем ли мы продолжать нашу дружбу после войны? (Я пишу «дружбу», — надеюсь, ты поймешь, что этим словом я хотел сказать больше.) Мне тебя не забыть никогда. Но ты? Будешь ли помнить ты меня? Ты живешь в городе, ходишь в кино, клуб. Без сомнения, встречаешься со многими молодыми людьми. Не долго забыть человека, с которым была знакома несколько вечеров, но для которого за это короткое время ты стала очень дорога. Тем более, он далеко, находится в таком месте, где сейчас жив, а через минуту писарь вычеркивает его из списков. Стоит ли его ждать? Терять время? Что ты ответишь на этот вопрос? Вот о чем я часто задумываюсь. А у меня есть привычка предполагать самое худшее. Так что после таких размышлений у меня бывает плохое настроение, как я писал вначале.
До свидания, дорогая. Жду твоего ответа.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Януш Корчак (1878–1942), писатель, врач, педагог-реформатор, великий гуманист минувшего века. В нашей стране дети зачитывались его повестью «Король Матиуш Первый». Менее известен в России его уникальный опыт воспитания детей-сирот, педагогические идеи, изложенные в книгах «Как любить ребенка» и «Право ребенка на уважение». Польский еврей, Корчак стал гордостью и героем двух народов, двух культур. В оккупированной нацистами Варшаве он ценой невероятных усилий спасал жизни сирот, а в августе 1942 года, отвергнув предложение бежать из гетто и спасти свою жизнь, остался с двумястами своими воспитанниками и вместе с ними погиб в Треблинке.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.