Дневник Кати Громовой - [34]

В погребе ещё много чего осталось. Завтра мы ещё потаскаем продукты оттуда к себе, а то нельзя быть уверенными, что к следующей нашей вылазке его не разграбят полностью.

14 января

Сходили в тот погреб аж три раза, забрали почти всё, что там лежало. Теперь о еде можно не беспокоиться по меньшей мере месяц. Зато с дровами для печи всё не так хорошо: гарнитур кончился, и мы перешли на книжные шкафы из гостиной. Поджечь доски шкафа сложнее, зато горят они дольше. В принципе, когда закончатся шкафы, можно таскать мебель из соседних домов и дотянуть так до марта-апреля, когда потеплеет.

Хотела ещё написать о Марте, но, пожалуй, это завтра — сегодня день был тяжёлый, я устала.

15 января

Так вот, о Марте. С тех пор, как я пришла в себя и перестала лежать на кровати, она снова начала «впадать в спячку». И я, кажется, теперь понимаю, в чём дело. Когда она ухаживала за мной, то чувствовала, что нужна кому-то. Хотя нет, это я не слишком удачно выразилась — лучше сказать, она ЗНАЛА, что есть зависимый от неё человек. Понимала, что если она будет унылой, то я тоже не смогу выкарабкаться, и поэтому держала себя в тонусе. А сейчас, когда я уже вышла из шока, она теряет над собой контроль, как раньше. Я могу ошибаться, но, по-моему, всё именно так.

Ну и что мне делать? Притворяться слабой и больной? Не хочу, да и не получится постоянно обманывать её. Но я не могу смотреть на то, как она опять превращается в овощ. Даже во время походов в погреб она делала только то, что я скажу, и брала то, на что указывала я. Мне было немного приятно чувствовать себя главной, но оно того не стоит.

Ладно, бред какой-то написала. Лучше запишу, что произошло за день.

Утром мы слышали, как где-то недалеко ездила машина. Испугались, что это «ночные полицейские» вернулись, но машина к нашей усадьбе не приближалась. Хорошо, что по утрам у нас в печи всё догорает и дыма нет, чтобы его заметить.

После обеда в 4 часа были слышны какие-то звуки в центре города, похожие на взрывы или перестрелку, а ещё кто-то говорил в мегафон (слов мы не разобрали). Всё продолжалось около двадцати минут, потом затихло. Марту это напугало, а мне очень захотелось там оказаться и узнать, что происходит. В микрорайоне живых людей, кроме нас, нет, поэтому кажется, что всё вымерло — но ведь здесь и до эпидемии жило не так много народу. Должно быть, в центре города выживших больше. Может, там есть и полиция, и военные, и больницы работают, и свет есть, а мы сидим тут на окраине и ничего не знаем.

Прочитала две книжки стихов (Пастернак и Есенин), которые были в книжном шкафу, который мы сейчас жжём. Там и романы были, в основном боевики про бандитов и тюрьму, которые читал муж Марты, но я не люблю вещи такого рода. А вот стихи — самое то. В принципе, обе книжки понравились, но Есенин всё-таки больше впечатлил. Я раньше его особо не читала — думала, что он пишет только про природу, а оказывается, у него есть много красивых и очень печальных стихов. Некоторые вообще будто про меня написаны. Надо будет поискать — вдруг в доме ещё сборники стихов есть. Марта говорит, свекровь очень любила поэзию, так что наверняка что-нибудь найду.

18 января

Постоянный холод просто убивает, делает меня вялой и малоподвижной. Как бы я ни куталась в слои одежды, всё равно холод пробирает. Постоянно хочется больше тепла, сложно думать о чём-то другом. И это при том, что мы с Мартой давно устраиваемся на ночь в прихожей, чтобы быть ближе к печи. Мы не можем топить её весь день, потому что тогда все горючие вещи в доме закончатся за пару дней. Да и дом слишком большой, чтобы одна печь могла разогреть его как следует. Если бы Марта не была зациклена на мысли никуда не уходить из своего дома, можно было бы найти дом поменьше, тоже с печкой. Но Марта не хочет уходить отсюда. В чём-то я с ней согласна — например, в других усадьбах нет таких надёжных заборов, которые могут защитить нас от незваных гостей. Но для Марты это больше, чем просто вопрос безопасности. Всякий раз, когда я пытаюсь осторожно сказать, что, возможно, нам было бы лучше, если бы мы ушли из этого дома, она упрямо повторяет, что будет жить здесь, пока можно жить, а потом умрёт рядом с мужем. И точка. А я со своей стороны не могу бросить свою единственную подругу, хотя в этом доме мне с каждым днём всё более неуютно.

Но решать вопрос с отоплением надо, потому что если будет так продолжаться, мы обе просто станем ходячими ледышками. Пожалуй, завтра с утра предложу Марте таскать деревянные вещи из соседних домов.

19 января

Итог сегодняшнего похода: 7 табуретов, 5 стульев, 1 большое кресло, 1 шкаф для одежды. Всё это вынесли из дома слева от нашего. Правда, с чёртовым шкафом провозились целых два часа и устали, как собаки — слишком он тяжёлый. Зато он один стоит всех табуреток и стульев. Так что сегодня дополнительно затопим печь перед сном и будем спать в тепле.

Плохо, что в том доме пахнет просто жутко из-за умерших, и вещи оттуда впитали в себя эту вонь. Ну, мы их всё равно быстро сожжём.

Вот ещё новость: вода в баке, набранная Мартой, когда водопровод ещё работал, почти кончилась. Мы экономили её, как могли: не пили чай в лишний раз, делали обтирания влажными полотенцами вместо умывания. Теперь нужно сходить к реке за водой, делать там прорубь. Ничего подходящего для этого, кроме топора, у нас нет. Зато в чулане есть бидон и санки, спасибо покойному Андрею за предусмотрительность.