Ну и последнее. Вообще-то, я хотела написать об этом в первую очередь, но боялась, что устану, пока всё запишу, так что отодвинула это на конец записи. Въезд в Прохоровку закрыт. Вчера вечером к нам пришёл мужчина, который вызвал отца на улицу. Когда отец зашёл обратно, то сказал, что это работник сельской администрации, и он вызывает нас всех утром на общее собрание села возле часовни. В общем, сегодня после завтрака мы все (кроме Жени и бабушки, конечно), собрались и пошли к часовне. Я очень боялась, что местные собрались нас выгнать, но это оказалось не так. У часовни было около трехсот человек — почти всё село, даже дети. Выступал старик, который работает здесь главой. Он сказал, что из-за ГЧ теперь стало опасно пускать в село приезжих, особенно из городов. «Те, кто сейчас уже находятся в Прохоровке, даже гости, вне подозрений, потому что пока болезнь, слава богу, обходит нас стороной», — сказал он и посмотрел в сторону нашей семьи. Другие тоже посмотрели, и мне стало жутко неудобно. Интересно, почему все именно на нас смотрели? Ведь те, новоприбывшие, тоже там были, но на них внимания не обращали. Наверное, мы просто успели тут примелькаться за это время.
В общем, глава поставил на голосование вопрос, закрыть ли въезд в село для чужих людей, пока зараза не пойдёт на спад. Исключение делается только для необходимых нужд — например, подвоз продуктов, лекарств и так далее. Сначала нужно было поднять руку, если ты «за», а потом — если ты «против». «За» оказалось намного больше. Я немножко колебалась, как голосовать, потому что мы же сами недавно были на месте тех, кому собираются закрыть въезд, но потом увидела, что мама, папа и Ваня поднимают руки, и тоже подняла свою руку. Некоторые из тех, кто голосовал «против», запротестовали, что они на днях ждут родственников, и нельзя ли хотя бы отложить закрытие въезда на несколько дней. Но глава сказал, что города уже слишком широко охвачены чумой, и медлить с принятием решения нельзя, тем более что соседние сёла уже давно закрыли въезд, а в Прохоровке ещё тянули время. Протестующие ещё что-то говорили, но люди стали шуметь и зашикали их.
Когда все успокоились, глава сказал, что женщины и дети могут разойтись, а мужчинам нужно остаться. Мы с мамой и Владиком вернулись домой. Через час пришли отец и Ваня. Оказывается, они обсуждали там, как сделать патруль у въезда. Не знаю, что они там решили, потому что мне никто ничего не рассказал. Хотя, если подумать, отец обязательно расскажет маме, а Ваня — Жене. И снова я оказываюсь в роли какого-то несмысленыша наравне с Владиком. Могли бы уж все собраться в гостиной и открыто поговорить. Ненавижу эти секретики.:-(
Патруль уже работает. Я ходила смотреть на них. Одновременно патрулируют четверо — двое на дороге с южной стороны деревни и ещё двое — с северной. Меняются, кажется, через полдня. Вернувшись домой, спросила у папы, когда будет его черёд. Он сказал, что выйдет на патруль через четыре дня, а Ваня — за день до него, то есть через три дня. Такой распорядок.
У меня сейчас очень странное ощущение, дорогой Дневник. Это собрание, этот патруль… всё как будто ненастоящее, происходит не в реальности, а в каком-то фильме. Они ходят с дробовиками, и к ним сбегаются местные детишки, чтобы посмотреть на ружья, но мне очень страшно стало, когда я увидела вооружённых мужчин, которых я к тому же совсем не знаю. Неужели они будут и правда стрелять, если кто-то попытается проехать? Если бы мы приехали к бабушке только сейчас и не послушались их — они что, убили бы меня? И маму, и Женю, и Владика? Нет… не хочу об этом думать.
Дочитала «Дерсу Узала». Очень хорошая всё-таки книга, такие я давно не читала, всё романтику да детективчики. Надо будет ещё покопаться в бабушкином ящике, вдруг ещё найду что-то интересное.
Интернет стал совсем плохо ловить, приходится ждать по пять минут, пока загрузится страница. Может быть, это из-за того, что работники «МТС» тоже не выходят на работу, как на молочном заводе папы? А если никто больше не будет приходить, наверное, все останемся без мобильного телефона и интернета. Ведь пишут, что в Америке уже ни один сотовый оператор нормально не работает. Грустно это всё, как ни смотри.
Нога у Жени становится лучше, но до полного выздоровления ещё далеко. Я каждый день после обеда сижу с ней, разговариваю и читаю ей вслух «Робинзона Крузо» — эту книжку я нашла на самом дне ящика в сарае. Кстати, когда бабушка увидела, что я ношу её с собой, то сказала, что «Робинзон» был любимой книгой дедушки. А вот теперь её читаем мы, внучки, и нам обеим очень нравится. Кстати, книга напоминает «Дерсу Узала» — похоже, дедушка любил истории про одиночек на природе. Я его совсем не помню — он умер, когда мне был всего один годик. А вот Женя немного припоминает его. Главное её воспоминание о деде — как она сидит у него на коленях, и он целует её в щечку, и ей щекотно от его бороды.:-)
А ещё я сегодня, когда умывалась у рукомойника, заметила в зеркале, что сильно загорела. Я боялась, что совсем обгорю со своей белой кожей, к тому же уже давно отвыкла от деревенского солнца, но пока всё очень неплохо. Разве что кожа на пальцах рук стала грубее, а крем я с собой не захватила. К комарам вроде притерпелась: раньше после их укусов оставалось огромное красное чешущееся пятно, а теперь — почти незаметная точечка.
